Старший брат царя. Книги 3 и 4

— Помилуй, хозяин! Только что ко мне прибежала Анна Аникиевна, босиком, в одной рубахе, простоволосая, бросилась в подвал к жемчужнику. Обняла его, цепи целует, вроде как не в своём уме. Добром не уходит. Кричит: «На все муки с ним готова! Живой не покину его!»

Аника, не вставая, пнул ката ногой и тихо произнёс:

— Значит, с ним умереть хочет? Что ж, заковать её с ним! — прошептал, но так, что все поняли. — А ночью обоих в Вычегду, без шума. Понял?

Злыдень отшатнулся, согнувшись в три погибели. Яков шагнул к Анике:

— Отец, помилуй! Она ж дочь твоя!

Аника поднялся и ударил Якова по лицу, тот закрылся руками.

Повысив голос, проревел:

— Я сказал! И ежели вы, — обратился он к сыновьям, — помешаете — нищими сделаю! А ты, кат, соверши волю мою и больше мне на глаза не попадайся! Исчезни!

Аника направился к двери. Навстречу к нему выбежала София и с воплем повалилась в ноги:

— Батюшка, Аникушка! Не казни дочь родную! Помилуй!

Аника с силой ударил жену ногой в грудь со словами:

— А тебя убить мало, сводня! — Вышел. София охнула и, раскинув руки, повалилась навзничь. Сыновья бросились к ней.

Злыдень, уходя, сказал:

— Вон какие дела тут! Яков Аникеевич, прикажи ко мне стражников поставить, мало ли что может...

Яков согласно кивнул.

...Теперь Клим, узнав всю подноготную, обратился к Назарию:

— Отче, надо спасать девку.

— Как ты её спасёшь? — усомнился тот. — Аника в злобе своей страшен!

Тут приживалка сообщила, что хозяйка просыпается. Клим пошёл в опочивальню один. Вышел вскоре и сообщил Назарию, что душа Софии осталась в теле; что она будет жить, но ей необходим полный покой. Он позвал из другой комнаты известную ему знахарку, научил её, что делать и чем поить больную, а сам пошёл к Якову узнать, где хозяин. Ему нужно сказать, что София Игнатьевна ступает по краешку жизни и легко можно убить её. Яков развёл руками, помочь, мол, ничем не может. Зот дал такой же ответ. Тогда Клим решил действовать на свой страх и риск. Всё ж решил посоветоваться с Фокеем, однако не вовлекая его в действо.

Уже вечерело, когда Клим разыскал Фокея и они вышли на улицу, чтоб побеседовать наедине. Клим предложил дня на два утащить куда-нибудь катов и за это время разыскать Анику и уговорить его не совершать детоубийство. Фокей отверг это предложение:

— Н-не! Шума б-будет много. Тарас к пытошной у-уже стражников послал. П-пошли к Злыдню. Он у м-меня вот где, — Фокей показал кулак. По пути в пытошную тот рассказал Климу о последних часах жизни Захара.

Два стражника около пытошной, узнав Клима и Фокея, пропустили беспрепятственно. На стук выглянул Злыдень и запричитал:

— Нельзя ко мне, нельзя! Не позволено!

— Нам можно. Подойди п-поближе, н-на ушко с-скажу. — Злыдень за дверь рванулся, Фокей пообещал: — П-подойди, говорю. Ж-жалеть станешь, ежели г-гаркну. — Злыдень приблизился. Фокей прошептал: — П-пусти к себе, расскажу, г-где твой к-кум Захар н-находится.

— Что ты болтаешь?! Какой кум?! — перешёл также на шёпот и Злыдень, присев даже.

— Тот самый, кой исчез. Ладно, отворяй.

Из прихожей пытошной избы Злыдень выгнал помощника и заторопил Фокея:

— Ну, говори, говори, что тебе надобно?

Фокей потребовал, чтобы Злыдень со своим помощником вели лодку близ левобережных камышей, откуда выскочат на лодке неизвестные им люди, которые отберут обречённых. Катов легонько свяжут и пустят в лодке по течению. Утром лодку заметят и остановят. Если Злыдень не согласится спасти людей, сейчас же хозяину станет известно, что кат пожалел кума и отпустил его, не выполнив приказа Аники.

— Да п-помни, Злыдень, — продолжал Фокей, — с Захаром беседовал я не один, пять стражников со мной были. Ежели с-со мной случится что, они заговорят. А хозяин н-не любит, к-когда его дела м-многие узнают. Так что к-караулить раков на дне и тебе п-придётся! Ты, конечно, и н-нас обмануть захочешь. Т-так помни: те неизвестные ребята тобой займутся и ты далеко н-не уйдёшь и н-на много не переживёшь убиенных тобой.

Злыдень хмуро слушал, чувствовалось — с каким трудом он начинал понимать безвыходность положения, и, уже согласившись, уточнил время и место встречи. После потребовал назвать, где скрывается кум. «Я его, говорит, сукина сына, на куски разрежу и по кустам развешу!» Фокей пообещал потом сказать.

Уходя, Клим попросил Злыдня проводить их, чтобы стражники видели, что расстались они по-хорошему.

Эту ночь Фокей находился у своих воев и никуда не отлучался; Клим — около больной Софии, их все видели. Но никто не видел, как освобождением Иохима и Анны занимался Василий Бугай с двумя молчаливыми знакомцами, которые за деньги и хорошую выпивку отца родного не пожалеют. Один из них был отменным лучником, так что у Злыдня убежать надежды не было.

Злыдень соблюдал договорённость до самого момента сближения лодок. Тут он вдруг, изловчившись, стукнул железной уключиной по голове своего помощника. Тот ткнулся за борт, Василий насилу его выловил и напустился на Злыдня:

— Ты что, очумел?! Не хватало нам утопленников ещё!

— Спокойнее, ежели послухов меньше! — пробурчал Злыдень.