Старшина Империи. Часть вторая (СИ)

Все бойцы нашего отряда были в курсе штурма бункера поселенцев, знали о вражеских потерях. Я по глазам парней видел, что эти события подняли их моральный дух. Приободрились, даже те, кто нервничал сегодня ночью, при спуске на реку. И я их понимал, позади безопасный лагерь, а впереди жестокая схватка. Сейчас и здесь у нас последний привал, когда можно вот так спокойно посидеть, да, даже поспать. Дальше мы пойдём на вражескую территорию, и все ли смогут прорваться, неизвестно. Кто-то точно останется в джунглях навсегда. Мы об этом не говорим, но вопрос витает в воздухе, и мне надо придумать, как убрать его с повестки дня, пока он не поломал все наши планы, и не убил нас. В наших условиях достаточно всего одного бойца, который дрогнет в неподходящий момент, и всё, цепная реакция обеспечена. Мы не ветераны, которые привыкли жить под пулями, которые философски, а то и равнодушно относятся к смерти и потерям. Взять того же Пруху, так он с улыбкой рассказывал почему не женится, что в любой момент погибнуть может. Эх, нам бы всем такую деформированную и устойчивую психику, слишком рано мы оказались в мясорубке.

Бобер рассказывал, что в наше отсутствие многие поднимали тему выживания, переживаний. Да, старшина успокаивал людей, беря на себя груз их эмоций, в итоге сам сорвался, хорошо я был рядом, помог, выслушал. В моём отряде все было проще, возможно из-за Прохора, возможно потому, что Гвоздь и я вели себя невозмутимо, но хватит ли нашего спокойствия на двадцать человек? А в ответственный момент?

Блин, сюда бы Евгения Михайловича, или ещё кого, кто умеет работать с сознанием людей, что бы за один раз добиться того результата, к которому нас должны были привести несколько курсов обучения, что бы переформатировать бойцов. Я отчетливо понимал, что эта шапка не по мне, не хватит ни знаний, ни опыта.

А что могу я? В древности, перед битвой, полководцы произносили речь, но их слов хватало на одну схватку, а ещё устраивали поединки между сильнейшими воинами двух армий. Больше ничего в голову не лезет, да и поединок не наш вариант, значит, буду придумывать что-то пафосное и воодушевляющее, что бы перед самым рывком выдать, а сейчас воспользуюсь моментом, и присвою позывные тем, у кого их ещё нет. Я до сих пор не понимаю, почему морпехов так вставляет от этого, но, судя по довольному лицу Цнаймера, это работает, следовательно, будем использовать.

Собственно, и позывные присваивать было почти некому. Талицкий и Опричников погибли при ликвидации коммандера. Левон у нас уже стал Мелким, остались только капрал второго класса Любмир Осокин, да старший матрос Василий Уманцев. Они и стали Осокой и Умом, соответственно. Из выживших же бойцов второго отделения позывные были у всех, кроме одного старшего матроса, Марка Максимовича Трудового, который теперь стал зваться коротко и лаконично — Труд.

Настроение морпехов сразу же поднялось. Посыпались поздравления и шутки.

— А я бабочку поймал. — вклинился в веселый гомон голос Феймахера. Он за крыло держал маленькое насекомое, очень пестрой окраски. — Правда, красивая? Пруха, держи.

— Какая-то она хрупкая оказалась. — раздосадовано прогудел Прохор, нечаянно раздавив тельце бабочки бронированными пальцами. — А крови-то от неё сколько.

— Аккуратнее надо, сейчас ещё поймаю. — воскликнул Хирш и стал оглядывать полянку в поисках новой летающей красавицы.

— Я вот смотрю на Марка, — задумчиво протянул Гвоздь, окидывая взглядом могучую фигуру молчаливого матроса, который своей комплекцией точно составил бы конкуренцию покойному Агашкову. — И думаю, надо ему на воспитание отдать Феймахера. Говорят, Труд из обезьяны сделал человека, с Феей точно справится.

— Хирш у нас парень упёртый, поздно уже перевоспитывать. — Пруха ободряюще улыбнулся насторожившемуся инженер-саперу, который отвлёкся от поисков бабочек, и похлопал его по плечу.

— Ничего, одна голова хорошо, а две лучше. — притворно оскалился Анджей. — Терпение и Труд всё перетрут.

— Ага, особенно, если с Умом подойти к вопросу. — засмеялся Щукин. Да все засмеялись, весело поглядывая на возмущенного Феймахера.

— Да ну вас в баню! — прошипел Хирш и, накидав себе в миску еды, отошёл от нас подальше, делая вид, что рассматривает цветочки.

— Повторим план, командир? — сменил тему разговора Бобер. И, вроде бы, сколько раз уже всё обсудили, что скрытно идём в тыл к противнику, дожидаемся начала боевых действий, и прорываемся к нашим, но Серёга всё уточнял, и уточнял, прорабатывая до мелочей любые «если» и «а вдруг». Я понимал, что ему хочется хоть какой-то стабильности в сложившейся ситуации, он пытался найти опору хоть в чем-нибудь, что бы чувствовать себя уверенней. А ещё Бобер опасался моей тяги к смене тактики действий в самый последний момент. Он мне в этом вчера вечером признался, с учений помнит. Именно поэтому я уже в десятый раз намеревался повторить наш план, потянем немного время, перед финишным рывком.

— Давай. — я развернул карту на инфопланшете. Десять минут погоды не сделают. — Идём вот в этот квадрат….

* * *