Старцы о последних временах

Время захвачено врагом, ниспавшим от ангельского величия со всем демонским множеством своим. Когда мы вырвем у супротивной силы захваченное не по праву, Отец запечатлеет милость Свою благодатными дарами Святого Духа, которые снимут с души скорбь.

Ныне же претерпеваем испытание на верность. «Хорошо, когда Господь долго не слышит молитв, — учил батюшка Нектарий, — нужно только продолжать молиться и не унывать. Молитва — это капитал. Чем дольше лежит капитал, тем больше процентов приносит. Господь посылает Свою милость тогда, когда Ему это благоугодно: тогда, когда нам полезно принять. Иногда через год Господь исполняет прошение. Пример надо брать с Иоакима и Анны. Они всю жизнь молились и не унывали, а все надеялись, и какое Господь послал им утешение!»[40].

Однажды мать Нектария (Концевич) расспрашивала у Оптинских отцов про последние времена. Они ответили: «Не надо предугадывать, в свое время все откроется». Отец Нектарий остался доволен ответом монахов, он не был сторонником фантазий подобного рода. «Говорят, Иоанн Богослов придет?» — спросила его матушка. «Все будет, но это великая тайна, — загадочно ответил старец и, помолчав, добавил: — Есть люди, которые занимаются изысканиями признаков кончины мира, а о душах своих не заботятся»[41].

Это очень важно сегодня для нас, озабоченных более астрологическими прогнозами, нежели исполнением своего христианского долга, который заключается в мужественном перенесении скорбей и неустанной молитве за богохранимую страну Россию. «Вас всех спасет молитва», — были последние слова Владыки Афанасия (Сахарова). Сие делание сокровенно и ненавязчиво, но именно им держится мир.

Мы переживаем бедственное время, когда сатана, сеятель и насадитель плевел греха, получает все больший доступ к человеческой душе, дабы свершить пагубное дело ее омрачения. Мало кто сегодня всерьез задумывается об этом. Сознание вот уже нескольких поколений отучено от ответственности за свои помыслы. Много добычи имеет враг по слабости воли нашей, по неверию в Судный день Господень. Уделом богоносного народа стала внутренняя незрелость.

«На земле вытянут бездну, — предсказывал старец Лаврентий Черниговский, — и «сирки» (бесы) все повылазят и будут в людях, которые не будут ни креститься, ни молиться, а только убивать людей, а убийство первородный грех. Интересно побольше прельстить людей этим грехом».

И все же наступит час, когда мы вспомним годину сию, которая сегодня кажется такой невыносимой, а между тем чрезвычайно благоприятна для спасения, ибо содержит в себе реальную возможность Покаяния и Поступка.

«Кто идет путем молитвы без покаяния, тот на пути гордости», — говорил Оптинский старец Варсонофий. Пока у человека есть возможность покаяния, есть и надежда, что он избежит гибели. Недаром покаяние называют второй купелью, только слезной. Когда совесть обличает нас и мы искренне оплакиваем недостоинство свое, происходит очищение от грязи душевной, и жизнь начинается заново.

Устами слово покаяния произносится в церкви — это цвет покаяния, а дела, совершаемые в жизни, есть плод его. Если исповедь принесена священнику, а исправления жизни не последовало и содеянное зло не искупается, значит, покаяние не дало плода, было лукавым, неискренним. Человек, который не кается пред Господом во грехах, есть бесплодная смоковница, сухая ветвь, «а такие ветви собирают и бросают в огонь, и они сгорают» (Ин. 15, 6).

Покаянные слезы — вот единственное, что может нас спасти. Плач о грехах Отечества, покуда не погибло до конца, плач о заблудших отцах и дедах наших. И конечно, плач о том, что в сердцах наших немощных оскудела любовь и мало кто способен удержать сегодня заданный Апостолом духовный уровень: «Носите бремена друг друга и таким образом исполните закон Христов» (Гал. 6, 2).

Одной духовной дочери старца Лаврентия Черниговского приснился сон, будто Батюшка поднимается на воздух, а с ним несколько монахинь. Проснувшись, она удивилась, почему столь малое число сестер удостоилось подняться с отцом и учителем? Выслушав ее рассказ, старец сказал: «Если бы жили по любви, все было бы хорошо. Если у кого есть кусок хлеба, раздели с той или тем, у кого нет. У одного была милостыня, и у другого, или другая молилась бы и все спаслись. А у нас наоборот, у кого есть кусок хлеба, тот подымает сильные скандалы. Поэтому и мало подымаются в воздух, что нету любви»[42].