Стартует мужество

Этот эпизод еще раз подтвердил, что в бою оба летчика пары должны одинаково активно использовать бортовое оружие. Раньше задача ведомого сводилась обычно лишь к охране хвоста ведущего от атак истребителей противника. Сам же он почти не стрелял. В результате — огневая мощь пары снижалась наполовину.

Теперь мы стали больше думать и о тактике уничтожения бомбардировщиков. Для более полного использования оружия ведомых боевой порядок перед атакой начали перестраивать из фронта в сильно вытянутый пеленг. Он позволял осуществлять огневое прикрытие не только внутри каждой пары, но и между ними. Ведущие были обязаны строить маневр с таким расчетом, чтобы их ведомые могли свободно маневрировать, выбирая наиболее выгодное положение для прицельной стрельбы.

…К половине декабря наши наземные войска заняли Ингуло-Каменку и завязали бои на подступах к Кировограду. Пытаясь их остановить, противник бросал в контратаки свежие силы пехоты, танков и авиации. На земле и в воздухе снова вспыхнули тяжелые бои.

Анализируя тактику противника и свою, мы пришли к выводу, что до вступления в бой прикрывающая группа должна занимать иное положение по отношению к ударной — находиться не на одной линии, как раньше, а выше ее и на некотором удалении в направлении солнца. При таком построении, напоминающем этажерку, значительно легче предотвращать внезапные атаки противника. Вскоре нам удалось убедиться в этом на практике..

Эскадрилья получила задание охранять свои наземные войска на участке Ингуло-Каменка-Батызман. Группу прикрытия из четырех истребителей возглавлял Семыкин, ударную — такой же численности — я.

Истребители противника шли, как всегда, впереди и выше своих бомбардировщиков, маскируясь в лучах солнца. Но на этот раз они были быстро замечены четверкой Семыкина и атакованы внезапно. Сбив первым же ударом два самолета, наша прикрывающая группа сковала боем всех остальных «фоккеров».

Моя ударная четверка обрушилась на «юпкерсов» с ходу, на встречных курсах. Нам тоже удалось свалить сразу две машины, в том числе ведущего группы.

Проскочив через боевой порядок бомбардировщиков, мы быстро развернулись и ударили по ним снизу сзади. Длинной пулеметной очередью я поджег одного «юнкерса». Гитлеровцы стали спасаться бегством, но потеряли еще две машины от меткого огня Аскирко и Будаева.

…В конце декабря 1943 года советские войска заняли Кировоград. Снегопады и метели сковывали действия авиации, но и в такую погоду мы продолжали летать, оказывая помощь своим наступающим наземным частям.

На этом рубеже мы потеряли Орловского. Его звену пришлось вступить в бой с восемнадцатью истребителями противника. Советские летчики дрались геройски и умело — сбили пять вражеских самолетов. Но и два наших истребителя были подбиты. Одному из них — Аскирко — удалось дотянуть до своего аэродрома, а Орловскому — нет. Тяжело раненный, он выбросился с парашютом, но приземлился… в расположении врага.

* * *

В 1944 году зима на Украине была очень капризной — то снег, то дождь. Дороги раскисли. Наше наступление остановилось. На фронте не умолкала лишь артиллерийская перестрелка, да велась разведка. Только авиация по-прежнему действовала активно.

Однажды, во время очередного полета на разведку, Семыкин и Будаев обнаружили у деревни Яковлеве новый аэродром противника. На нем базировалось около тридцати «фокке-вульфов». Наше командование приняло решение уничтожить их ударом с воздуха. Штурмовую группу поручили вести мне.

Готовясь к вылету, я выслал вперед пару разведчиков. Когда мы стали подходить к линии фронта, они сообщили по радио, что аэродром пуст, видимо, самолеты ушли на задание. Узнав, что наши наземные войска не подвергались налету вражеской авиации, я сделал вывод: противник находится в воздухе, где-то за линией фронта.

В предвидении встречного боя перестроил боевой порядок.

Путь преградила снеговая туча. Пробив ее, мы сразу же встретились с большой группой тупоносых «фоккеров».

Я дал команду:

 — Всем звеньям атаковать одновременно!

Двадцать четыре наших истребителя пошли в лобовую атаку. Немцы не ожидали встречи и на какое-то мгновение растерялись. Два «фокке-вульфа», вспыхнув, пошли к земле.

Однако остальные не обратились в бегство и стали готовиться к отражению второй нашей атаки. Завязался упорный воздушный бой.

Все ребята дерутся одинаково храбро и упорно. Но у каждого из них, как говорится, своя манера бить фашистов. Рыбаков, например, колотит их молча. Лишь изредка подает скупые команды. Его звено свалило уже двух «фоккеров». А вот Ерофеев атакует врага с мальчишеским задором. Перед тем как послать новую пулеметную очередь, он обязательно предупреждает противника, хотя и отлично знает, что, кроме нас, его никто не услышит. Ведь вражеские летчики ведут радиообмен на другой волне.

 — Тебе жить надоело? Молись, если в бога веруешь! — кричит Ерофеев и решительно наседает на «фокке-вульфа». Фашист пытается уйти, но его одна за другой настигают две меткие пулеметные очереди. Неуклюже перевалившись через крыло, он падает на землю.