Старуха

– Сонечка, милая, ты где была? – дрожащим голосом спросила она, сжимая в объятиях. – Я так переживала. Ты почему трубки не брала? Что это за куртка на тебе? Где твоя? Почему кроссовки такие грязные? Господи, а что за синяк на щеке?

– Ба, отстань, – скривилась Соня, отталкивая ту, – ты чего тут делаешь вообще?

– Как чего? Ты же тетрадки забыла, вот я и принесла тебе, – она протянула вперед цветочный увесистый пакет, – там ещё пару булочек купила на обед и сок.

Она смотрела на внучку глазами, полными облегчения и остаточного страха. Мутные зрачки бегали по молодому лицу в поисках чего-то, что было неподвластно подростку. Она ждала ответа, улыбки, благодарности. Она просто светилась, гордилась собой. Тем, что все таки дождалась внучку, пусть и спустя несколько часов. Что смогла отдать ей тетради, что не забыла и про еду, хотя в последнее время частенько страдала провалами в памяти. Она улыбалась так безобидно и нежно, что можно было греться в этой улыбке даже на северном полюсе.

– Ба, – начала Соня, возвращая ей пакет, – иди домой, а? И не реви, а то перед друзьями позоришь меня.

Улыбка мгновенно сошла с лица бабушки, глаза поникли, и снова стало так холодно, что впору бы костер разжигать. Но внучка, казалось, этого даже не заметила. Развернулась на пятках с застывшим отвращением на губах, оставляя родную бабушку одну в так и не высохших ботинках.

Глава 3

Утро тридцать первого декабря не задалось с самого начала. Соню разбудил звук разбивающейся тарелки и дальнейшие попытки бабушки собрать осколки дрожащими руками. Было слышно, как те то и дело снова и снова выпадают на пол, наверняка царапая пожелтевший от времени линолеум.

Девчушка вылезла из постели, шаркая босоногими ногами, и первым делом направилась в ванну. Но бабушка перехватила ее, преграждая путь и глядя в глаза сквозь нависающие веки.

– Чего? – недовольно буркнула она, желая поскорей избавиться он надоедливого опекуна.

– Не могла бы ты подмести? – с мольбой спросила та, наверняка уже зная ответ. – Тарелка разбилась, представляешь? А у меня чего-то не получается убрать.

– Не хочу, ба, – отмахнулась Соня, ныряя в ванную комнату и закрывая щеколду.

***

Ближе к вечеру бабушка вытащила в зал раскладной стол и принялась выносить блюда. Квартира уже давно была украшена савдеповскими гирляндами и шарами, которые невероятно раздражали Соню. Как и вся квартира в целом: обои в яркий розовый цветок, уже много повидавшие на своем веку и обшарпанные по углам; пыльные кресла с торчащими пружинами, облупившийся сервант, захламлённый хрусталем, какими-то мелочами и утыканный ее детскими фотографиями.

Соня часто заставала бабушку, разглядывавшую их или толстенные фотоальбомы, где сама бабка была ещё молодая, где дед ещё был жив и любовно прижимал ее к груди. Соня никогда не понимала бабушку. Чего грустить по тем, кто бросил? Дедушка ушел, когда ее мать была ещё ребенком, а потом ушла и сама мама, бросив свою единственную дочь на старуху, не способную даже веником воспользоваться.