Старуха 4

И наконец все железные дороги республики стали «неперешиваемыми», ну а то, что и обслуживать эти дороги стало проще и гораздо дешевле – это был дополнительный бесплатный подарок. То есть все же не бесплатный, ведь на обновленных дорогах пришлось практически весь балласт поменять – а везли почти весь щебень для нового балласта аж из Саамо-Финской республики. Шестнадцать тысяч эшелонов только щебня для этого балласта, а уж сколько камня пришлось везти для производства бетона для шпал! И не только для шпал, но два карьера в Ровенской области гранитного щебня уже давали достаточно для большинства новых строек. Почти достаточно. И могли бы даже больше дать – но…

Местное население не желало наниматься на работу. Причем – на любую работу. В городах еще не было такого откровенного нежелания работать на советских предприятиях, а вот сельские жители… Сам Пантелеймон Кондратьевич искренне считал, что Луцкую и Ровенскую область ему дали «в наказание за грехи» – настолько с ними было все непросто. Области присоединили к Белоруссии просто потому, что местная трасянка была, по мнению кого-то в правительстве, ближе к белорусскому языку, нежели к украинскому – но это, как он подозревал, было лишь предлогом, а на самом деле они стали частью Белоруссии для того, чтобы республика навела здесь порядок. И наводить его приходилось иногда и довольно жесткими методами – а что прикажете делать, если селяне просто убивают присланных в школы учителей? Хорошо еще, что КГБ в расследовании всяких преступлений сильно помогало, но вот как следователи КГБ выясняли, кто, допустим, обокрал сельский магазин, он иногда просто не понимал…

Но очень хорошо понимал, что проводимая главным образом силами НТК электрификация республики исключительно важна. И всеми силами помогал – как руководитель республики – строительству сразу четырех ГЭС на Двине. Хотя с этими электростанциями поначалу получилось… не очень хорошо. Проектирование было поручено Ленгидэпу – и по их проекту возле Витебска должно было раскинуться море в тысячу квадратных километров. Руководство НТК проект рассмотрело – и Ленгидэп из работы был полностью исключен, остальные три его проекта даже рассматривать не стали. И Витебская ГЭС теперь строилась по шведскому проекту, Верхнедвинская и Полоцкая – по проектам Мосгидэпа, а четвертую станцию проектировал даже не проектный институт, а Новосибирское управление «Энергострой»: после завершения строительства Новосибирской ГЭС там было создано отдельное проектное подразделение, которое небольшие ГЭС на Урале, в Сибири и Забайкалье разрабатывало (и строило). В Белоруссии станцию строили уже «местные кадры», хотя, откровенно говоря, начальник строительства стал местным всего-то меньше года назад, сманенный в Минск как раз из Новосибирска лично Пантелеймоном Кондратьевичем…

Но даже сотни Двинских мегаватт, которые к тому же и появятся в республике хорошо если через год, а то и через два, было крайне мало, так что основной упор в республике делался на электростанции тепловые. Пантелеймон Кондратьевич, сам в энергетике разбиравшийся более чем неплохо просто в силу профессионального образования, смог «умыкнуть» у Лазаря Моисеевича сразу три «железнодорожных» электростанции по тридцать мегаватт – и они весной сорок первого уже заработали. Правда, с котлами для этих электростанций возникли большие сложности: их изначально предполагалось топить торфом, однако по неведомым причинам НТК такой проект зарубил – и институт профессора Рамзина разработал новые котлы, на этот раз «дровяные». Котлы оказались очень непростыми: оказывается, топить электростанции дровами, причем электростанции достаточно мощные, очень непросто – и в результате эти котлы специалисты Энергетического института только налаживали больше года. Но все когда-нибудь заканчивается – а если работу не только руками выполнять, но и голову к ней приложить, то заканчивается все хорошо.

Еще один «энергетический проект» Пантелеймон Кондратьевич курировал с, мягко говоря, сильным недоумением: академик Синицкая предложила ему обеспечивать энергетику в республике картофельной ботвой. Поначалу он воспринял это предложение как глупую шутку, но сейчас…

Тогда, на совещании, посвященном развитию химической промышленности в Белоруссии (и, в частности, производства удобрений) товарищ Синицкая в перерыве сказала Пантелеймону Кондратьевичу буквально следующее:

– Сейчас в Белоруссии из полезных ископаемых только одна картошка имеется. Но она – ископаемое гораздо более полезное, чем можно было бы предположить: на кило собранных клубней она дает еще столько же, если не больше, ценнейшей ботвы.

– Вот уж ценность так ценность! Ее даже на компост отправлять – и то пользы мало.