Старуха 4 (СИ)

Но это были заводы машиностроительные, однако куда как больше строилось заводов, которые должны были обеспечивать потребности советских трудящихся. Два молочных комбината — в Вологде и в Угличе — уже производили столько сыра, что московские предприятия торговли начали отказываться от дополнительных с них поставок. Что тоже никого не взволновало: городов в стране много, а сыр — он и в глухой провинции спрос найдет. Что же касается масла, то уже полтора десятка молокозаводов сливочное масло отпускали торговле исключительно в пачках, завернутым в пергаментную бумагу. А два упомянутых завода перешли на новую упаковку, и красивые, блестящие пачки сразу заполнили прилавки столичных магазинов. То есть в Москву шло в основном масло вологодское, а угличское заполоняло прилавки городов Среднего Поволжья — однако, по расчетам товарища Струмилина из Госплана, к концу года «масло в фольге» — которое просто раза в два дольше, чем в пергаментной упаковке, не начинало портиться — заполнит все продуктовые магазины: переход на новые материалы пока сдерживался лишь производством специальной бумажно-алюминиевой ленты, но завод по ее выпуску быстро наращивал производство. А второй аналогичный завод должен был заработать в Петропавловске летом, и уже в следующем году все молокозаводы перейдут на новую упаковку.

А еще до конца года планировалось начать выпуск уже самого молока, а так же кефира, ряженки и прочих жидких молочных продуктов в упаковке уже бумажной — что позволило бы вдвое увеличить объемы перевозимых автомобилями молочных продуктов и не тратить силы и средства на прием стеклопосуды. У самого Валентина Ильича новая упаковка вызвала лишь один вопрос: а что делать с использованной тарой? Ведь она не гниет, при сжигании какую-то очевидно ядовитую вонь изрыгает… Но Вера ему показала водоизоляционные плиты, сделанные из обрывков такой картонной упаковки и пожаловалась, что «слабовато наш народ молока пьет, сырья для гидроизоляции маловато дать может» — и вопрос на этом полностью исчерпался. То есть не совсем исчерпался, Госплану пришлось задуматься над тем, как стимулировать население к сдаче использованных молочных коробок на пункты вторсырья…

А гидроизоляция стране была нужна во все возрастающих количествах. И чтобы дома в селах строить (для чего «молочная» плита очень даже подходила), и разные уже совершенно гидро-сооружения. В той же Саамо-финской области весной началось строительства сразу шести ГЭС на одной-единственной речке Оулуйоки. То есть шесть уже начали строиться, а еще три пока лишь «проектировались»: народу на строительство не хватало. А не хватало людей потому, что еще три десятка уже совсем маленьких ГЭС строится начали, мощностью до полутора мегаватт. Станции-то маленькие, на них даже не плотины строиться должны были, а дамбы, от которых по деривационным трубам вода к генераторам подавалась, а земляную дамбу гидроизолировать-то просто необходимо!

Все эти стройки были запущены сразу по нескольким причинам. Первая — в тех краях было очень много чего в земле закопано, но для добычи и переработки добытого требовалось много энергии. Вторая причина была попроще (и более очевидной, что ли): нужно было с пользой для страны куда-то срочно пристроить почти триста тысяч пленных финских солдат. Ну а третья…

Третью причину в правительстве озвучил Иосиф Виссарионович, но он лишь более четко сформулировал высказанную Верой на небольшой вечеринке, собранной по случаю дня рождения Лаврентия Павловича, интересную мысль:

— Триста тысяч финских парней — это, в пересчете на семьи, больше миллиона человек. Которые могут либо остаться, либо перебраться в Финляндию или Швецию в соответствии с мирным договором. Не знаю как вам, а мне плевать: пусть они считают меня оккупантом и втайне ненавидят, но если они будут трудиться на благо Советского Союза, то я буду не в претензии. А они у нас останутся если увидят, что у нас жизнь лучше, чем была у них в капиталистической Финляндии. Если у них тут будет хорошее жилье, неплохо оплачиваемая работа, недорогие продукты и бесплатная медицина, если дети их будут в школах учиться… Как писал товарищ Сталин, мы должны показать всему миру, что жизнь простого человека при социализме куда как лучше, чем в разных буржуинствах!

— Я такого вроде не писал, — усмехнулся Иосиф Виссарионович.

— Ну, собирались написать… да какая разница! Не хотят они сейчас в колхозы да совхозы идти работать — пусть корячатся на своих хуторах. Но пару лет покорячатся — и захотят. У нас-то как было? В колхозы мужиков силой загоняли — а теперь две трети крестьян трудятся в совхозах НТК. Потому что сами убедились: в совхозах им гораздо лучше. Вон, зимой там одну-единственную ГЭС выстроили, энергетический гигант меньше чем на мегаватт мощности — а уже с десяток хуторов преимущества социализма на собственной шкуре почувствовали, да и городок соседний начал внезапно убежавшими в Швецию жителями пополняться.

— Что-то я про убежавших не слышал, — заметил именинник. — Если и вернулась пара десятков человек…