Старуха 4 (СИ)

— Я про политическую обстановку вообще не думаю, а думаю о том, что любой кредит — это плохо. То есть плохо, если мы кредит берем, а хорошо — если мы его даем.

— Чтобы кредиты выдавать, деньги нужны, а у нас лишних денег нет, — миролюбиво вставил свое веское слово Иосиф Виссарионович.

— У нас и нелишних денег нет, поэтому я предлагаю… хочу предложить кое-что другое. Ну а так как я — откровенная контра, то и предлагать буду что-то, коммунистической морали не соответствующее.

— Старуха, мы и так знаем, что ты контра, — в разговор вклинился Лаврентий Павлович, — так что давай без длинных предисловий. У нас и так много чего есть для того, чтобы дать тебе десять лет расстрелов по утрам и вечерам, хуже для тебя уже не будет.

— Ну что, вы сами просили. Итак, слушайте…

В Кремль Сталин и Молотов возвращались в одной машине, и Иосиф Виссарионович, немного подумав, спросил у попутчика:

— Вячеслав, а не кажется ли тебе, что она дело говорит?

— Не кажется. То есть говорит-то она вещи совершенно разумные, но вот в том, что госпожа Густафссон ее предложение примет, я что-то сильно сомневаюсь. И не потому, что ей это будет невыгодно, напротив, выгода для нее просто в глаза бросается. Однако у Лаврентия есть очень интересная информация, и если он прав, то станки эти мы просто физически получить не сможем. Не успеем, а ведь Марта-то — тетка исключительно умная, она просто не захочет брать на себя невыполнимые обязательства.

— Понятно, что портить себе репутацию ни один буржуй не захочет, но если предусмотреть и тщательно прописать условия форс-мажора… я думаю, что тебе стоит этим лично заняться. То есть продумать текст контракта, а Старуха, если все будет верно написано и она сама сможет в этом разобраться, шведку уговорить сумеет. Опять же, если все проделать достаточно быстро… А ведь быстро все проделать может и получится: товарищ Афанасьев подтвердил, что бельгийцы готовы эти станки отгрузить буквально в течение недели.

— Мне тогда одно непонятно: а почему они их заранее-то изготовили?

— А они их не для нас изготовили, а по австрийскому контракту. Но Австрии больше нет, а брать деньги у Гитлера бельгийцы не желают.

— Никогда не замечал у буржуев подобной щепетильности…

— Они хотят получить оплату золотом, а Германия предлагает свои бумажные марки.

— А что, у Марты золото завелось?

— Нет, но они согласны и на золотые сертификаты США, а Марта все излишки денег именно в них и хранит сейчас. Насчет того, что она очень умная баба, ты не ошибся — но и бельгийцы не дураки уж точно: они еще весной все свое золото за океан перевезли. Так что постарайся за завтра все детали контракта подготовить, причем так, чтобы завтра вечером Старуха все на шведский перевести успела. На самом-то деле от тебя нужна только часть, касающаяся форс-мажора…

— Сделаю. Но я остаюсь в убеждении, что такой подход в принципе неверен. Мы же столько сил потратили, чтобы все подобное у нас искоренить!

— Ты пропустил мимо ушей основное: это даже не попытка возврата к прошлому положению, а всего лишь попытка обойти некоторые шведские законы, причем так, что все о таком обходе будут знать, но никто там, в Швеции, возражать не будет. А относительно законов советских — ни один из них мы вроде и не нарушим.

— Кучу нарушим, просто по мелочи. Но — нарушим, и создадим прецедент: ведь и другие могут решить, что если так можно Старухе, то и другим…

— Так можно не Старухе, а НТК — это раз. Два — другие об этом вообще не узнают. Еще возражения есть?

— Пока нет, я еще не успел все продумать хорошо. Но когда продумаю…

— Когда завод в Кургане заработает, тогда мы и решим: навредила ли стране Вера Андреевна или все же помогла.

— Если он заработает, то и решать будет нечего.

— И как раз здесь ты не ошибся, — улыбнулся Сталин. — Но чтобы он заработал…

— Я же уже сказал: завтра контракт будет готов. Завтра в обед он ляжет на стол Вере Андреевне… а машинистки, шведский знающие, со среды будут в круглосуточной готовности номер один…

Вера пригласила Марту в гости на утро четверга, для чего специально договорилась о переносе традиционного заседания кафедры на вечер — то есть просто известила преподавателей, что «заседание переносится». К внезапным изменениям расписаний различных мероприятий на кафедре уже привыкли, так что это ее распоряжение вообще никого не удивило, хотя кое-кто и начал ворчать про себя: все же на вечер у людей бывают и другие планы. Но так как уже больше года в стране было введено практически «казарменное положение» в промышленности, то и в «науке» гайки были изрядно прикручены — а ворчание… Люди в любом случае особо не радуются, когда их планы внезапно нарушаются, но ведь все (почти все) понимали, что творящееся вокруг такого подхода просто требует.

Вера тоже особой радости от встречи с «подругой» не испытывала — но она-то, пожалуй, больше всех понимала, что ее работа абсолютно необходима. И потому встретила Марту с широкой улыбкой на лице. А та, внимательно Веру оглядев и покосившись на Фрею, недовольным тоном заметила: