– И где вы их всех нашли?
– Я никого не искала. Они сами. А с Ольгой дело было такое. Гостила я у сына на Васильевском. Вышла из дома и решила прогуляться немного. Пошла через мост. Большой, красивый. Кругом – вода. Перешла. Красота! И назад вернулась тем же путём. А впереди – садик очень хороший. Тенистый. Видно, что деревья там старые. Соловьёв называется. Знаешь такой?
– Конечно!
– Решила посидеть там на скамеечке. Народу было много, но молодых почти никого. Пожилые и старые. Сидят, стоят кучками. Села и я. Огляделась. Вижу: бегает старуха между людьми и всем задаёт один и тот же вопрос: «Вы монархисты?» «Нет, нет», – говорят люди. А она не унимается, дальше бежит. Мне её жалко стало. Догнала я её и спрашиваю: «Тебе зачем эти монархисты?» Она и мне такой же вопрос задала: «Вы – монархистка?» «Чего ради? – отвечаю. – Я – советский человек». Она отвернулась и побежала дальше – искать монархистов. А их нет! Хоть ты лопни! А она нервничает из-за этого сильно! Я свой телефон и адрес на бумажке написала, перехватила ее и говорю: «Брось ты это. Нет их здесь». И протягиваю ей бумажку с телефоном и адресом: «Ты лучше приезжай ко мне за город. Чайку попьём, погуляем. Захочешь – и переночевать можно». «Не знаю, говорит. – Вряд ли». Вывернулась и убежала.
Живу у себя в Сертолово, никого не трогаю. Уж и забыла о ней, как вдруг является! И не просто в гости. Прятаться от детей! «Да что случилось?! – спрашиваю». «В интернат хотят определить… В дурку…» И заплакала. Плакала и плакала… Аж кричала. Я и привезла её сюда. Не я, конечно… Сын. Нашёл ей здесь избушку за триста долларов. А дети старухины стали ее искать и нашли где-то у нее дома мою записку с адресом и телефоном.
– Погорячились вы… – покачала головой Елена Олеговна.
– Я тоже так сначала подумала. Я ведь даже с ее детьми встречалась.
– Они вас по записке нашли?
– Конечно, догадливая ты моя! Вначале позвонили. Очень вежливо разговаривали. Спросили про маму. Я ответила, что отправила ее «на дачу». «Ой, спасибо большое! Можно ли адрес этой дачи? Мы проведать хотим. А то очень переживаем… За ней уход особый нужен». Я и купилась. Даже решила, что Ольга все наговорила про своих детей, и продиктовала им здешний адрес. Через какое-то время Ольгины дети приехали. Дочка… Такая… Ничего себе… Лет – сорока. На престарелую проститутку похожа. Муж дочкин… Лет пятидесяти. С лицом пьющего сварщика. Найти Ольгу здесь проще простого. Они и нашли. Сижу дома, слышу, орет кто-то под окнами. Выхожу на крики. Ольга «бежит» навстречу и орет, а что именно – не понять! А за ней с чемоданами и мешками двое этих… Я тогда еще не знала, кто это. Выскакиваю. «Что происходит?!» Ольга вопит: «Они за мной приехали! Я их боюсь!» «Что вы от нее хотите?» «Домой забрать. За ней уход нужен! Специальный!» «Квартира им моя нужна, а не уход!» – верещит Ольга. «Мама, перестань! Ничего нам от тебя не нужно! Поехали домой!» Я стою и не знаю, что думать. Тут Ольга ко мне подскакивает и в лицо бумажку тычет: «Вот, смотри! Сказали, если не подпишу, в интернат упрячут!» Читаю: «Договор дарения…» Мол, она им квартиру свою дарит. «А я им ничего дарить не собираюсь! – кричит Ольга. – Хочу дожить в своей квартире!» А я смотрю и поражаюсь, что такие дети бывают. Полная противоположность моему сыну. Он мне отдает, они – у матери забирают и даже немного подождать не хотят, пока она умрёт… «Послушай, – говорю, – успокойся! Это только бумажка. Еще куча документов нужна… нотариус…» «Вот они меня к нотариусу и везут!» Я им говорю: «Ребята, вам чего – жить негде? У матери последнее отбираете?» Их будто подменили. «Закрой рот, – говорят, – пока мы его тебе навеки не закрыли». Ну, на меня где сядешь, там и слезешь. Тут я действительно открыла рот! Их будто ударной волной отнесло. На наши вопли остальная «ветошь» притащилась. Нинка с топором прибежала и заорала почти ультразвуком: «Бросай вещи! – кричит. – Я ведь разбираться не стану! Рубану два раза по машине, потом вам по кумполу! Мне терять нечего! Так что пиздуйте отсюда, пока на куски не порубила!» И топором замахнулась. Все словно онемели от Нинкиных криков. Дети Ольгины стали отходить от нашей старушечьей банды ближе к своей машине. Но перед тем как уехать, с угрозой сказали: «Не хотите по-хорошему? Мы вернемся, но не одни, а со «Скорой помощью» и полицией». Вот теперь и ждем…
– Но ведь ее действительно лечить надо, – сказала Елена Олеговна.
– Надо. Но вариантов два. Либо Бехтеревка платная с условием, что с ней в палате будет лежать кто-то из членов семьи, потому что обслуживать сумасшедших старух некому, либо в интернат для таких же… Навсегда!.. Можешь не приходить туда – не навещать своего человека, – а можешь приходить, если захочешь… Можно – иногда… Они выбрали второй вариант. Мы всё об этом деле узнали. Все подробности.
– Может, там всё же лечат? Может, есть хорошие интернаты?.. Надо поискать…
– Поищи.
– Я не знаю, где… Я просто предлагаю…
– А то, что горят дома престарелых, тебя никак не колышет? И пишут, и говорят об этом…