Старушки-разбойницы

– Зачем вы переодели тело убитой вами Татьяны в костюм Льва Валерьяновича? Вы же не могли не понимать, что при первом же самом поверхностном осмотре станет ясно, чье тело лежит перед нами.

– Галина трусиха, она к трупу бы и близко не подошла. А издалека было не отличить.

– Значит, трюк был рассчитан на Галину?

– Ну да. Я же не предполагала, что она уже в больнице и вместо нее приедет молодой человек, которому будет все интересно. Он всюду совал свой нос, и как я ни пыталась от него избавиться, он не испугался и не уехал. Мне пришлось действовать, исходя из новых обстоятельств.

– Но чего вы хотели добиться от Галины?

– Хотела ее запугать – это раз. А второе, мне на некоторое время нужно было скрыть от Гали смерть Татьяны. У меня еще были планы насчет Модеста. И в этом плане роль преступницы отводилась именно Галине. Это был запасной план, он мог и не понадобиться, но всегда лучше предусмотреть заранее. Объявить Галине, что Татьяна мертва, я всегда бы успела.

– А духи? – не выдержав, спросил Саша. – Почему в квартире пахло цитрусом с цветочными нотками? Это ведь ваш любимый аромат?

– Значит, вы его все-таки унюхали, Сашенька, – улыбнулась ему Наталья. – Я боялась, что это может произойти.

– Я учуял этот аромат еще в лифте.

– Чтобы замаскировать запах своих духов, который достаточно стойкий, я облила ими тело Татьяны. А себя попрыскала другим парфюмом. Не могла же я позволить, чтобы кто-нибудь по запаху догадался, что я уже раньше побывала в квартире Ларисы.

– Вернемся к убийствам! – нетерпеливо произнес Рыбаков. – Лев Валерьянович, его вы задушили, так?

– Сперва дала ему выпить снотворное в чашке с чаем, а когда он крепко уснул, то да, задушила. Ремень позаимствовала в квартире Льва, он принадлежал Глебу, я сочла, что это будет достаточной уликой против него.

– Вы так много и легко убивали, как вам не совестно?

– Моих девочек было немного жалко, – призналась Наталья. – Но я не могла рисковать. Если бы они узнали, что все украденные из музея побрякушки – это подделка, то они быстро бы смекнули, как такое могло произойти. И тут уж они разорвали бы меня на части. Это была самозащита, если хотите знать.

– А Лев Валерьянович? Его вы убили, тоже защищаясь?

– Отчасти.

– Что это значит?

Наталья молчала.

– Позвольте, я отвечу за вас, – предложил Рыбаков и, не дожидаясь разрешения, продолжил: – У вас ведь есть взрослый сын. И я не ошибусь, если назову его отца. Ребенка вы родили от Льва Валерьяновича, так?

– Лев никогда не отказывался от сына. Он не мог жениться на мне, потому что это значило разрушить свой тогдашний брак. А Лев не мог так поступить. Но он всегда помогал нам.

– И он официально признал ребенка. Значит, ваш сын является наследником своего отца. Вы это знали!

– Все, что я делала, я делала ради своего мальчика.

Впервые в голосе Натальи прозвучало что-то похожее на волнение и даже сдерживаемую нежность.

– Бедный крошка, он был лишен в этой жизни многого. Отец не пожелал принять мальчика под свое крыло. Я всегда вынуждена была решать все проблемы одна. Да, Лев давал нам деньги, но не все в этом мире решается за деньги. Сыну нужен был отец, а у него была только я. И тогда я решила, будь что будет, но у моего сына будет все, чем владеет его отец. Все и даже больше!

– Вот как… Вы старались ради сына.

Голос следователя прозвучал задумчиво.

– Рассчитывали, что после смерти Льва Валерьяновича его единственным наследником станет ваш сын. Ну да, правильно. Если Глеба объявят убийцей, то он теряет право на наследство своего отца. Всем станет владеть ваш сын. Наверное, вы и ценности из музея выносили тоже во имя своей любви к сыну?

– Все, что я делала, я делала ради него и во имя его, – пылко произнесла Наталья. – Мой мальчик должен был быть самым богатым, самым преуспевающим. Я должна была добиться, чтобы он получил все, чего недодала ему жизнь!

– Вы лгали, крали и убивали, чтобы ваш сын стал бы счастливым человеком? Так я вам скажу, этому не бывать. Я не первый день живу на этом свете, навидался всяких житейских историй и могу вам сказать, что возмездие рано или поздно все равно настигло бы вашего ребенка.

– За что же его наказывать? – удивилась Наталья. – Он ничего не знал о моих делах!

– Если бы все эти кровавые деньги достались бы ему, то он был бы очень и очень несчастен в жизни. Уж не знаю, почему так получается, но ворованное еще никому и никогда в долгой перспективе не принесло счастья.

Наталья недоверчиво взглянула на следователя. Было видно, что она ему не поверила.

Потом на ее лице появилась лукавая усмешка.