Старые дневники и пожелтевшие фотографии

Недавно в городе заработала электростанция. Феликс смастерил электрическую плитку. На этой плитке соседка тётя Рая по утрам греет воду, чтобы размочить хлеб для Томки и Люськи. Им уже больше года, а зубов всё нет. Тётя Рая ловит ложкой в горячей воде кусочки хлеба, засовывает в рот девчонкам, приговаривая. «Мясо, мясо! Ешьте, мясо!»

Сегодня Игорь торжественно объявил, что будет кормить нас варёной птицей.

— Какой ещё птицей? — удивляемся мы.

— Обыкновенной.

— А где взял?

— Настрелял.

Игорь хорошо стреляет из рогатки, это мы знаем. А вот где он отыскал птиц? Это — загадка. От холода и голода погибло в этом году много птах.

Голубоглазая, с белыми кудряшками девчонка Люська сидит в железной кроватке, как за решеткой. Её выпускать нельзя. Мигом куда-нибудь уползёт. Худенькая Томка в одной распашонке, ноги — калачиком, закрыв глаза, потихоньку покачивается на голом диване. Томка убаюкивает себя. Она никуда не уползёт. Она слабая. Маленьких слабых детей сейчас много. Кормить нечем. Наша знакомая очкастая тётя Мария недавно заходила с внуком Пашей погреть ему еду. Маленький крошечный худенький мальчик этот Паша. Даже ручки просвечиваются. Маму у Паши взяли на фронт, так как она медсестра. Папу тоже. Вот тётя Мария его и нянчит. Ей надо работать, поэтому Пашу она отдала в ясли. Но там холодно и голодно, а он слабый. Он не может там быть. Питание на Пашу тёте Марии дают на руки. Бабушка пытается дать внуку жидкого супа, но он не берёт и плачет слабо, тоскливо. Вчера Паша умер.

— Наша Томка, — говорит Игорь, — тоже слабая, мама говорит, хоть бы умерла. Какая из неё девка получится? А мне жалко.

— Если жалко, чего ты её в одной распашонке держишь?

— Так проще, — уверил нас Игорь, — не надо штаны сушить.

При нашем появлении Люська подползла к спинке кровати, свесила ноги. Томка мигом проснулась, как щенок, заскулила тонко и тоскливо. Люська тут же начинает ей помогать.

— Есть просят, — говорит Игорь. — Мать на работе. Ничего не оставила. Сейчас! Ещё не уварилось. Сейчас мяса дам!

При слове «мясо» девчонки заскулили ещё больше. Мы с нетерпением смотрим на плитку, на которой стоит чугунок, ждём.

— Ладно, ничего, съедобное! — Игорь вытаскивает из чугунка какие-то тощие косточки, на которых присохло немного волоконец, раздаёт кусочки. Что-то не совсем вкусно, хотя и хочется есть. Мясо тёмное, жёсткое и горьковатое.

— Без соли всегда так, — успокаивает нас Игорь. Девчонки, причмокивая, сосут птичьи ножки.

Потом уж, много дней спустя, узнали мы, что Игорь накормил нас воронами.

ДРУЗЬЯ

Вот и первый праздник после освобождения города от фашистов — Первое мая. Мама где-то раздобыла несколько ложек белой муки и сделала на олифе нежного хвороста. Олифу — варёное льняное масло — вообще-то не едят, так как при варке туда добавляют вредную окись свинца. На олифе разводят краски. Об этом я узнала потом в школе. Но другого масла у мамы не было. Хвороста получилась маленькая тарелочка.

— Вот придёте с митинга, — сказала мама, — и поедим.

Вернулись мы с Феликсом из школы, скорее заглядываем в кухонный стол. Тарелка стоит, а хвороста нет. Пришла мама.

— Кто мог съесть хворост? — удивилась мама. — Пойдём спросим у соседа.

Игорь, как увидел нас, покраснел, стал похож на варёного рака.

— Я не ел. — А сам крошки с рубашки стряхивает.

Мы очень на Игоря рассердились. Целую неделю не дружили.

С ним мы часто попадаем в разные истории. В лес ходим километров за пятнадцать, грибов приносим по полной бельевой корзине. Идём босиком, обувь жалеем. Раз видим: прямо у дороги стоят красивые грибы. Брат говорит:

— Какие-то странные грибы. Вроде белые. А корень подрежешь — зеленеют?!

— Да что вы понимаете в грибах, — кричит Игорь. — Это высший сорт белого. Мне бабка Афросинья из флигеля говорила.

Ну, раз говорила бабка Афросинья, набираем по целой корзине, тащим. Пока тащили, они все позеленели. Очень ядовитыми оказались грибы. Был и такой случай. Ходили, ходили по лесу, проголодались. Смотрим — на высоких кустах растут ягоды красные, сочные, попробовали. Что-то отталкивающее в них. А Игорь и говорит:

— Совсем заелись! Это же винная ягода — дикая вишня.

— Вишня крупная, а эта — мелкая, — возражаем мы.

— Потому и мелкая, что дикая, — уверенно отвечает Игорь. Попробовали ещё разочек. Вроде, ничего. И давай есть. Поели, с собой прихватили, домой принесли. Мама, как увидела, всплеснула руками:

— Ели? Это же волчья ягода, ядовитая! — побежала на молочный завод.

Дали ей бидон молока. Как уж дали, и сама не знает. Отпаивала нас молоком. Я потеряла чувство вкуса. А тут пришла в гости мамина знакомая, дала нам по три подушечки, такие капельные конфетки. Взяла я в рот одну конфетку, а она словно кусок мела. Я и говорю:

— Как невкусно!

Мамина знакомая сначала удивилась, а потом обиделась. И от возмущения выговорила:

— Ишь ты, упитанная какая! Конфеты ей не нравятся!