Старые дома

Все эти его усилия и домогательства остались тщетными, при полном холодном невнимании к ним, и участь его в монастыре всё более и более ухудшалась и отягощалась; он наконец не нашёл возможности более терпеть, так как, по его пониманию и религиозному чувству, такое терпение не ведёт к спасению, а ведёт прямо к озлоблению и гибели.

Чтобы не согрешить пред Господом и не оказаться пред Ним вероломным нарушителем обета безусловного послушания, требуемого монашеством, и не погубить себя озлобляющим терпением, к которому, по независящим от него обстоятельствам, привело его монашество, он, по долгим размышлениям, бесповоротно решил сложить с себя монашество и высвободить от уз свою душу на свободу спасительного терпения.

И сложил с великим терпением, и отдался добровольно ещё большему терпению, продолжавшемуся до конца его жизни, и от епитимийного наказания за сложение, и особенно от поношений и злословий всех современных фарисеев, которые пронесли имя его “яко зло”, и усиливались сделать его “притчею во языцех”.

Но Александр Иванович Бухарев (по сложении монашеского имени Феодора) всё переносил терпеливо, наконец и женился благочестиво. С христианской любовью вступила с ним в законный брак та сердобольная героиня-девица, которая так симпатично отнеслась к невинно страдавшему в монастыре Феодору, и стала его женой со всеми достоинствами истинной помощницы мужа, как добрая жена библейская, жена христианка.

С ней он жил мирно и скромно много лет, ни в чём не нуждаясь, имея полное удобство в учёных занятиях.

В это время он успел написать и издать в печати много книг глубокоумного содержания, например, несколько отдельных толкований на двенадцать книг малых пророков ветхозаветных, на книгу Иова.

Не все их с охотой читают, потому что требуют особого внимания и углубления.

Знаю, что незадолго до смерти своей А.И. Бухарев готовился напечатать капитальное и обширное сочинение, вполне им оконченное, под заглавием: “Иисус Христос в своём слове”.

Покойный известный Михаил Петрович Погодин, уважавший архимандрита Феодора и А.И. Бухарева, по его смерти заявил желание издать все не напечатанные сочинения его, но сам скоро умер.

По сложении монашеского сана и женатый, Александр Иванович Бухарев несколько лет жил с женой на собственные средства весьма скромно, и только не бедно. Все знавшие его люди, его окружающие, уважали его и посещали почасту для умных бесед. Многие из почитателей присылали ему и денег, зная его недостаточные средства. Однажды один знакомый, зайдя к нему побеседовать, между прочим, спросил, отчего ныне чудес нет, как в древнее время. “Как нет? – ответил А.И. Бухарев, – есть, и много, близ и около нас. Вот вам моё положение, средств у меня вовсе нет, чтобы жить, как я теперь живу, достаточно, а между тем я уже несколько лет живу, и средства текут ко мне невидимо и даются таинственной рукой Промыслителя. Случалось так, что всё иссякало – нечем жить, а тут внезапно получаю пакет или письмо с почты денежные, и так вот постоянно и в нужное время. Не чудо ли?”

Но жить для него было – работать, а он работал над сочинениями непрерывно, до самой смерти, которая уже стучалась к нему почасту и давно. Многострадальная его жизнь, при непрерывных трудах, поселила в нём злую болезнь – чахотку, в которой он долго страдал и постепенно угасал. Во всё время болезни жена его ухаживала за ним с удивительным самоотвержением, как истинная сестра милосердия; читала ему по его указанию разные места из книг, и особенно из священного писания; когда близка была смерть, он непрестанно требовал читать псалмы Давида, – те, где Давид сетовал среди врагов своих и взывал к Богу о помощи, и последние речи Спасителя. И умер на руках жены истинно христианской кончиной, прожив не более 50 лет, если не менее…

Тот факт, что архимандрит Феодор, учёный профессор, и уже заслуженный человек, получивший немало служебных отличий, до ордена святой Анны 2 степени, – снял с себя монашеский сан и затем женился, в своё время наделал много шуму, особенно в среде духовной.

И писали, и говорили о нём, как о скандале в монашеском мире, и позор этого скандала, кто по невежеству, кто по фарисейской злонамеренности, возлагали на одну бедную голову Бухарева.

Факт этот – один, в голом своём виде, действительно и не мог произвести иного впечатления в поверхностном общественном мнении; но, взятый в историческом и органическом смысле, получал иное значение и производил иное впечатление. Так и приняли его все благонамеренные люди, более или менее знавшие дело в сути, и никак не могли бросить камня в достойную личность Бухарева, и придали факту истинное значение, назидательное и вразумительное для всего монашества, и особенно учёного. Такому монаху, как Феодору, не могло быть удобного места. Он смотрел на монашество идеально и хотел идти к идеалу чистым путём, и осуществлять в себе по мере сил в труде аскетического учёного.