Старые колодцы

Николай Пирогов родился в 1810 году. Отец его, чиновник военного ведомства, постарался дать сыну хорошее, притом специальное, образование. В четырнадцать лет Николай Пирогов поступает на медицинский факультет МГУ. Через четыре года его отправляют в Дерптский университет. Дерпт – это Тарту (Эстония), город с неоспоримым интеллектуальным авторитетом. Там юный Пирогов готовится к профессорской деятельности. Через год ему вручают золотую медаль за конкурсное сочинение «Что наблюдается при операциях перевязки больших артерий?».

Карьера Пирогова на медицинском поприще блистательна. В двадцать два года он становится доктором наук. К нему прислушиваются светила российской науки. Он уходит добровольцем в Севастополь, осажденный англичанами и французами, проводит тысячи операций во фронтовых условиях. Но здесь настигает его горькое открытие: он увидел высших командиров и прежде всего главнокомандующего русской армией князя Горчакова в самом неблагоприятном свете. Казнокрадство, нерадивость и пьянство, разврат. Цитирую письмо Пирогова жене: «Сердце замирает, когда видишь перед глазами, в каких руках судьба войны». Николай Пирогов, наблюдая гибель солдат, матросов и офицеров и особливо бессмысленную смерть на редутах лучших русских адмиралов Истомина, Нахимова, Корнилова, подставлявших себя под картечь противника, подает в отставку. Зная его принципиальное неприятие выродившегося генералитета, Александр Второй сплавляет (другого слова не ищу) Пирогова за пределы армии. Но рапорт об отставке и увольнение с оперативной службы совпадают с выходом журнала «Морской сборник», где опубликована статья Пирогова «Вопросы жизни». Господи, что тут началось в обществе!

«Морской сборник» опекал великий князь Константин Николаевич. Придворные тотчас прочитали «Вопросы жизни» и, представьте, прониклись исповедальной речью знаменитого хирурга. Сказочным образом Пирогова назначают попечителем Одесского учебного округа (а это области Херсонская, Николаевская, Крымская, область Войска Донского). Пирогов полон духовных сил и не отказывается от назначения, он хочет послужить Отечеству.

А его «Вопросы» кругами идут по городам и весям и производят невиданное, соборное, ощущение: самые радикальные силы (революционные, тогда их называли нигилистическими, ибо они прокламировали атеизм) и самые консервативные (позже их нарекут, незаслуженно, реакционными) примиряются в главном постулате автора: школа нуждается не в пресловутых реформах (о коих нынче, в наши дни, столько крику), – а в отцовском, сердечном, со стороны верховной власти, отношении к ней, российской школе. Но отцовское, читай родительское, отношение – это сердечное отношение самих педагогов к детям.

Куницыну дань сердца и вина, Он создал нас, он воспитал наш пламень. Положен им краеугольный камень, Им чистая лампада возжена.

– Пушкин! О своем лицейском учителе.

Николай Пирогов в «Вопросах жизни» заявил себя традиционалистом, не покидающим историческую колею. И неудивительно. Он хорошо знал уклад русских школ. Монастырских, церковно-приходских, наконец, и домашних, семейных.

«Школьное благочиние», этот ветхий трактат, Пирогов читал еще студентом: «Младоумный и маловозрастной отроча в детских глумлениях борзо скоча», – и смеялся, ибо сам в детстве любил борзо играть в войну. Ровесники уважали лихачества мальчика Пирогова. Но чуть позже отрок Пирогов начал преважно исполнять роль лекаря. Отец и мать одобрительно посмеивались над младшим сыном, исполнителем роли врача.

И старославянским текстам юный Пирогов внимал:

«Нагим тя на свет твоя природа пустила, носи же бремя нищеты, пока твоя сила» И еще: «Не обещайся дважды, что хочешь творити, да не будешь ветрен, хотя вежлив бытии». А и еще сентенция, она пригодится Николаю Ивановичу, когда он взойдет на педагогическую кафедру: «Не очень верь люди лестных, словати хвалити; сладостно птичник (т.е. птицелов. – Б.Ч.) поет, хотя птиц ловити».