Старые страницы

Александр Валентинович Амфитеатров Старыя страницы

I. Послѣ лондонскаго конгресса

Лондонскій конгрессъ для изысканія мѣръ борьбы противъ торговли бѣлыми невольницами торжественно провалился. Впрочемъ, даже и не торжественно. Онъ просто «не расцвѣлъ и отцвѣлъ въ утрѣ пасмурныхъ дней». Спрятался куда-то – въ самый петитный уголокъ газетъ – и измеръ въ немъ тихою смертью. Похоронили его по шестому разряду и почти безъ некрологовъ. Ковгрессъ оказался покойникомъ заурядъ, какихъ отпущено по двѣнадцати на дюжину: ни въ чемъ ни въ дурномъ, ни въ хорошемъ не замѣченъ; ни въ кампаніяхъ не участвовалъ, ни подъ судомъ и слѣдствіемъ не состоялъ; ни орденскими знаками отличаемъ не былъ, ни выговоровъ и взысканій по службѣ не получалъ. Просто – потоптался на землѣ, покоптилъ небо и исчезъ. И такъ незамѣтно исчезъ, что даже и слѣдовъ по себѣ не оставилъ. И, когда человѣчество, устами газетъ, спохватилось:

– Позвольте! куда же, однако, дѣвался конгрессъ?

Многіе, съ изумленіемъ, широко открывали глаза и возражали:

– A развѣ былъ конгрессъ?

A между тѣмъ отъ конгресса многаго ждали, и, по идеѣ, онъ стоилъ, чтобы ждали. Нѣтъ государства сколько-нибудь культурнаго, нѣтъ христіанской страны, гдѣ вопросъ о продажѣ женщинъ съ цѣлями разврата не стоялъ бы на очереди, какъ потребность насущно необходимая, какъ язва общественнаго строя, вопіющая о немедленномъ излеченіи. И нѣтъ государства, нѣтъ христіанской страны, гдѣ бы хоть кто-нибудь, кромѣ завзятыхъ идеалистовъ, сентиментальныхъ Эрастовъ Чертополоховыхъ, аркадскихъ пастушковъ соціологіи, искренно вѣрилъ въ возможность подобнаго излеченія. Борьба съ проституціей – одно изъ тѣхъ хорошихъ словъ, которыя надо время отъ времени провозглашать во всеуслышаніе, дабы не «засохла нива жизни», но отъ которыхъ – по пословицѣ русской – «не станется». Этимъ знаменемъ, красиво вѣющимъ по вѣтру, много и часто машутъ, призывая къ бою, но никто почти за нимъ не идетъ въ бой, и никто не бываетъ за него убитъ, ни даже раненъ. Если прослѣдить исторію общественныхъ мѣръ противъ пороковъ и бѣдствій, мы – опять-таки всегда и повсемѣстно – увидимъ, что мѣры противъ проституціи, изъ всѣхъ другихъ, самыя неувѣренныя, измѣнчивыя, кодеблющіяся, неудачныя. Это мѣры одинаково безплодныя и въ крайней суровости, и въ снисходителыюмъ попущеніи. Гдѣ существуетъ послѣднее, съ невѣроятною быстротою развивается проституція открытая; гдѣ примѣняется первая, съ еще вящшею быстротою растутъ проституція тайная и домашній развратъ. Проституція – наслѣдіе первороднаго грѣха, неразрывнаго съ самою природою человѣческою. Борьба съ проституціей – христіанскій завѣтъ, – почти исключительно христіанскій, что и понятно. Лишь общества, признающія половое чувство грѣховнымъ и губительнымъ для человѣчества, полагающія борьбу съ грѣхомъ этимъ необходимою опорою нравственности, a возможность полной побѣды надъ нимъ ставящія краеугольнымъ камнемъ своихъ религіозныхъ упованій, – лишь такія общества могли исторически преслѣдовать и, дѣйствительно, преслѣдовали проституцію. Общества, не озаренныя свѣтомъ возвышенныхъ духовныхъ началъ, съ нею мирились, ей даже покровительствовали, а, въ лучшемъ исходѣ, если и искореняли ее въ своей средѣ, то – путемъ компромисса, врядъ-ли болѣе нравственнаго, чѣмъ самая проституція: чрезъ дозволенное и узаконенное многоженство или наложничество. Чѣмъ болѣе владѣетъ обществомъ религія тѣла, тѣмъ больше власти и мощи имѣетъ надъ тѣми обществомъ и вѣкомъ проституція. Чѣмъ сильнѣе развивается въ немъ религія духа, тѣмъ меньше терпимости къ проституціи, тѣмъ ярче ей противодѣйствіе. То общество, которое, дѣйствительно, побѣдитъ первородный грѣхъ, – конечно, освободится и отъ проституціи. Мыслимо ли такое общество, побѣждающее царство вавилонской блудницы и звѣря не только въ мечтателыюмъ идеалѣ возвышенныхъ и вдохновенныхъ умовъ, но и въ житейской наглядности? Не знаю. Въ прошломъ его не было, нѣтъ его и сейчасъ.