Старые страницы

Милорды эти – отрыжка того добраго стараго времени, когда, по словамъ незабвеннаго майора Горбылева, губерніи наши «странами волшебствъ были: на каждой верстѣ по Арапову да по Загоскину сидѣло, a черезъ десять верстъ для разнообразія, Бекетовы были разсыпаны». Пора была, дворянская пора! Что жъ нынѣшній г. Бекетовъ? Онъ – ничего, по этикѣ «страны волшебствъ» мужчина хоть куда, и все несчастіе его – лишь въ томъ, что онъ опоздалъ родиться лѣтъ на сорокъ, и что страна волшебствъ за срокъ этотъ успѣла утратить значительную долю своей крѣпостной фаятастичносги. Съ этимъ великолѣпнымъ чувствомъ собственнаго достоинства и глубокой убѣжденности въ мужскомъ своемъ правѣ на безнаказанный грѣхъ, съ этимъ бездушнымъ презрѣніемъ къ неровнѣ, сдѣлавшейся его жертвою, съ этою ледяною невозмутимостью совѣсти, съ этою наивно-откровенною готовностью, въ любой моментъ, во имя своего похотливаго каприза, сковать чужое несчастіе, – казанско-аглицкій милордъ – вылитый портретъ прекрасныхъ господчиковъ пятидесятыхъ годовъ, которыхъ смѣшно рекомендовалъ тогдашній юмористъ:

Лелѣетъ онъ дворянскія
Замашки донъ-жуанскія
И, съ этими замашками,
Волочится за Машками…

Увы! прошли прекрасные дни Аранжуэца! прошли и крѣпостныя, и полукрѣпостныя, собственныя свои Машки, за коими безнаказанно волочиться было аглицкимъ милордамъ такъ удобно и легко. Что касается донъ-жуанскихъ замашекъ милорда, онѣ, конечно, пережили и крѣпостной Аранжуэцъ, и крѣпостныхъ прелестницъ, но… примѣнять ихъ съ прежнею упрощенностью милордъ не имѣетъ возможности. Онъ оскудѣлъ, a законы процвѣли. Это во-первыхъ. A второе – изъ былыхъ Машекъ многія давнымъ давно уже первой гильдіи купчихи, мануфактуръ и коммерціи совѣтницы, a нынѣшній милордъ аглицкій ищетъ чрезъ родного человѣчка теплаго мѣстечка, дабы не положить благородныхъ зубовъ своихъ на полку, сидючи въ неоднократно описанномъ чрезъ судебнаго пристава Монрепо. Не о г. Бекетовѣ въ данномъ случаѣ, конечно, рѣчь: я о немъ знаю только по газетамъ и о состоятельности его не имѣю понятія, – но объ аглицкихъ милордахъ вообще, родового типа коихъ онъ, въ казанской исторіи; явился столь блистательнымъ представителемъ. Особая черта аглицкихъ милордовъ иашего времени, – что, въ какое бы государственыое или общественное дѣло они ни замѣшалисъ, первое же властное тяготѣніе и вожделѣніе ихъ – учредить вокругъ себя маленькое крѣпастное право, съ присущими ему ароматами барщины, дворни, дѣвичьей, – конечно, устрояемыхъ не въ открытую и не съ буквально точнымъ соотвѣтствіемъ старымъ идеаламъ, a въ посильныхъ и согласныхъ съ духомъ вѣка приспособленіяхъ, глядя по роду дѣятельности или мѣсту служенія аглицкаго милорда.

Снова ловятъ мужиковъ
Въ крѣпостныя сѣти
Николаевскихъ орловъ
Доблестныя дѣти,

гнѣвно клеймилъ когда-то современныхъ ему аглицкихъ милордовъ H. A. Некрасовъ. Это поколѣніе ушло, мужикъ отъ крѣпостныхъ сѣтей застрахованъ, онѣ порваны и сгнили, и осталась лишь праздная охота платонически плести ихъ.