Старый дом под черепичной крышей

– Я тебя, Юра, понимаю, беспредел и у меня в печёнке сидит. Только ты проигрывай и другую ситуацию. Например, этот Мордашов ловит ребятишек на месте преступления, обзаводится свидетелями из братков, это им не сложно организовать. На доброе дело свидетеля не найдёшь, а тут… Подлость подтвердится подлостью, а закон суров. И ни вы, ни я уже ничем не сможем помочь этим правдоискателям-патриотам. Подлость всегда хорошо организована, это сто раз практикой проверено. И запомни, младшой, именно это – самое неприятное в нашей работе. Возможно, оно и самое главное, но…, но…, но…, но…

– Не понял… – Юра изучающе посмотрел на

капитана.

– Что ж тут непонятного?.. Всё очень даже просто. Самое скверное, когда сволочизм берёт верх, и ты это видишь, а поделать ничего не можешь. В этом трагедия каждого, имеющего душу, а не набор предписаний, милиционера. Ты на досуге об этом подумай…, полезно.

– Хорошо, я подумаю, товарищ капитан… И, считаю – надо ещё раз съездить на место преступления и всё хорошенько осмотреть, имея ввиду технологию прокалывания. Я, когда там был, больше о мотиве преступления думал…

– Только с пустой головой кататься не следует, – заметила капитан, – продумай варианты. Всё может быть гораздо проще, чем мы думаем. Кстати, приглядись к дворнику, очень тебе советую.

– Вы что, на него думаете? – удивлённо спросил Юра.

– Не думаю, Юра, не думаю, точнее не хочу думать. Долг наш такой – всё проверять.

На этом у Юры разговор с заведующей отделом закончился.

Глава 10. Муха признался

Пал Палыч пришёл на следующий день на работу в клуб необычно рано. Он был взволнован, ходил по кабинету взад и вперёд, качал головой и иногда проговаривал: «Вот пустая голова…, как же я до этого сразу не додумался?.. Он даже не заметил, как в кабинет вошли Костя с Антоном. И хотя они не должны были приходить с утра, но их тоже что-то подняло пораньше и они побежали в клуб.

Когда Пал Палыч увидел ребятишек, – он очень обрадовался.

– Антоша!.. Костя!.. Вот молодцы! А я – то старый и не понял сразу, что это за камешки мне Лёня принёс.

– Что случилось, Пал Палыч!? – спросил Костя.

– А вот что, ребята, – сказал учитель, усаживая детей на стулья и садясь напротив них, – сдаётся мне, что Лёня, не простые глиняные камешки приносил, а особенные. Я-то подумал сначала, что это косметикой в старину кто-то занимался, а утром проснулся, так меня другая мысль… Знаете, как кипятком ошпарила.

– Какая!? – взволнованно, почти одновременно спросили ребята.

– А вот какая? Помните я вам рассказывал, что в городе в старину делали глиняную игрушку?

– Конечно помним… – подтвердил Костя.

– Так вот… Эту игрушку раскрашивали разноцветными глинами…

– Вы нам тоже это говорили… – сказал Антон.

– Что?.. не догадываетесь?.. – и он взглядом впился в лица детей. В первую очередь он ждал ответа от Кости, так как считал, что он способен к более глубокому анализу и исходя из возраста тоже.

Антон, по сравнению с братом, был натурой более эмоциональной и строил часто свои предположения не на анализе, как это было у брата, а на догадках. Им больше правили эмоции и впечатления. И его занятие в студии больше походило на игру застрявшего в песочнице малыша. Ему нравилось лепить сказочные замки, населять их сказочными зверями. Зачастую он настолько отдавался своей фантазии, что в игровом азарте начинал разговаривать с им же слепленными героями.

Иногда Пал Палычу методисты пеняли на то, что в его студии дети засиживаются неимоверно долго и что это противоречит не только медицинским требованиям, но и здравому смыслу вообще. На что Пал Палыч всегда очень серьёзно отвечал, что он проводит уроки согласно расписания, а если некоторые дети после занятий сидят и лепят, то это уже не урок, а игра и что такое их поведение не может сопровождаться переутомляемостью и так далее. Разумеется, такие замечания педагогу делались чаще всего из-за Антошкиных игровых увлечений.

– Верно, Пал Палыч, – возбуждённо сказал Костя, догадавшись, куда клонит учитель, – я понял… вы думаете, что эти камешки и есть набор глин для раскрашивания игрушек?

– Вот именно, так я и думаю…, разлюбезные. Только долго думал. С возрастом полёт фантазии поуменьшился. Время из её крыльев пёрышки повыщипало, надо бы было мне этого Лёню расспросить осторожненько, где он их взял. Я, как мне эта мысль пришла, было вознамерился к нему домой идти, пришёл пораньше, поднял свой архив по детям, кто и когда меня занимался и осечка. Против каждой фамилии адрес домашний значится, а против фамилии «Пегасов» стоит прочерк.

– Почему? – спросил Антон.

– А то, что не стал он в кружок сразу записываться, дескать, денёк, другой полеплю, а если понравится, то запишусь. Вот и не стоит против его фамилии домашнего адреса, я потом забыл записать, а немного погодя он ушёл из кружка, так получилось, что и записывать незачем стало.

– Он на нашей улице живёт, – проговорил Антон. Я его там вижу, а раньше на Астраханском шоссе жил, – уточнил Костя, – в высотке.

– Давайте так ребятки договоримся, вы там мальчишек поспрашивайте и уточните его адрес.