Старый город

Динка никогда не болела и почти не обследовалась. У нее только кровь из пальца брали несколько раз в детской поликлинике. Больше она ничего и вспомнить не могла, а тут… Впрочем, Динка боялась, что в «Сотере» будет хуже, а обследования — не так уж и страшно.

Пугало ее другое. Белохалатники. Сотерские врачи и санитары. То, как они на нее смотрели. Или не смотрели совсем, обращаясь с ней, как с неодушевленным предметом. Динка даже не знала, что хуже: изучающие холодные взгляды или безразличные холодные лица.

В обследованиях был только один плюс — ее выводили из палаты. Когда часами сидишь в четырех стенах, где ни музыку послушать, ни книжку почитать, ни в окно поглазеть, во всем теле и даже в голове появляется зуд. И чем дольше ты сидишь взаперти, тем сильнее он становится. А Динка и дома–то подолгу сидеть не любила, ей нравилось гулять, где вздумается. Она, конечно, помногу болтала с Уликом, но, когда мальчишку забирали белохалатники, часами сидела на койке, не зная, куда себя деть.

В коридорах Динка иногда видела «пациентов» из других палат. Как и она, они были одеты в голубые больничные пижамы, и, кажется, им было так же интересно разглядывать Динку, как ей — разглядывать их. Хотя сама Динка считала, что по сравнению с некоторыми сотерскими пижамниками в ней–то уж точно нет ничего интересного.

Как–то один парень, проходя мимо Динки с другим санитаром, приветливо улыбнулся и помахал ей рукой. Динка едва не распрощалась с обедом — то ли от испуга, то ли от гадливости, — увидев у него на ладони две самые настоящие пасти, только маленькие. В отличие от своего хозяина, они скалились в сторону Динки совсем не дружелюбно и демонстрировали частоколы крохотных острых зубиков.

А однажды возле кабинета, где ее в тот день обследовали, Динка столкнулась со старой женщиной, у которой на лице и руках двигались и исчезали бесформенные темные пятна — как будто что–то живое плавало у нее под кожей.

Динке не стоило больших трудов понять: в этом корпусе «Сотера» исследовали хараминских мутантов — людей, измененных чужими мирами Старого Города. Неудивительно, что за обитателями здешних палат следили очень строго.

Все двери на этажах открывались с помощью белых пластиковых карточек — возле каждой двери было специальное устройство, которое считывало с карточки пропускные данные. А когда дверь запиралась, из панели дверного проема выезжали толстые металлические штыри, чтобы аккуратно сесть в специальные отверстия с другой стороны.

Меры предосторожности. И наверное, дверями и железными решетками дело не ограничивалось. Были и другие «замки», не позволяющие мутантам выйти с территории «Сотера», просто Динка о них ничего не знала. Ей–то зачем? Она стены взрывать не умеет. Летать не умеет. Внушать не умеет. Ее запри обычным ключиком — и уже тюрьма.

Семидневные обследования усыпили Динкину тревогу. В какой–то момент у нее появилась надежда, что ее пообследуют немножко и разрешат вернуться домой. Она ошиблась.

На восьмой день Динку привели в кабинет, где ее ждала медсестра со шприцом. Однако вместо того чтобы, как обычно, взять у нее кровь на анализ, медсестра сделала ей укол. Кабинет поплыл перед глазами в тот же миг. Санитар подхватил Динку под руки, ее глаза против воли закрылись, и девочка провалилась в темноту.

* * *

Проснувшись, Динка открыла глаза. Ничего не изменилось. Поморгала — снова ничего. Дала себе время на размышления.

Если доверять собственным ощущениям, то сейчас она лежала на чем–то твердом. Пол? Динка медленно поднялась — собственное тело первые минуты после пробуждения казалось вялым и потяжелевшим. Динка плотно сомкнула веки и сразу же широко их раскрыла. Но глаза по–прежнему ничего не видели.

Темнота, казалось, поглотила все вокруг — бежать некуда. Темнота была слева и справа, впереди и за спиной, над головой и под ногами. Темнота была внутри и снаружи. Она проникла в Динкины глаза. Заползла в ноздри. Просочилась под кожу.

Динка стояла в пасти у темноты — за крепко сомкнутыми челюстями.

В первый момент девочка испугалась, что ослепла, но какое–то шестое чувство подсказывало — это не так.

«Я не боюсь темноты, — внушала себе Динка, игнорируя частые и громкие удары сердца. — Она не настоящая».

Всего лишь запертая комната.

Рано или поздно за Динкой придут люди в белых халатах, откроют двери — и фальшивая темнота уйдет. Нужно просто чуть–чуть подождать. Или не чуть–чуть — может быть, придется ждать долго. Главное, помнить, что это не та темнота, которую стоит бояться, — просто подделка.

Какое–то время Динка стояла, не шевелясь, и повторяла про себя: подделка, не страшно, подделка, не страшно.

— Если боишься, просто найди выход. Дверь не заперта.

Услышав голос, Динка в первый момент вздрогнула, но почти сразу сообразила — в этом голосе прозвучала какая–то неестественная металлическая нота. Рядом никого не было. Голос, который говорил с ней, шел из динамика.

Девочка облегченно выдохнула, тело немного расслабилось. Голос из динамика подтверждал ее правоту — темнота не настоящая, созданная учеными в белых халатах. Бояться нечего.