Старый корабль

Но раздавался всё тот же размеренный ленивый писк, и Суй Бучжао облегчённо вздохнул.

Световой день заканчивался. Дозиметристы собрались вместе и сделали с приборами последний круг в подступающей темноте. Народу собиралось всё больше, и Эр Хуаю уже было не справиться. Бесчисленные глаза вперились в чёрные отверстия приборов, все молчали.

Ди! Ди! Ди!

Те же бессильные звуки, как и раньше. Техник Ли, который весь день энергично руководил работой своей команды, тоже к этому времени потерял надежду и, измождённый, шлёпнулся на землю.

В толпе стали нестройно обсуждать происходящее. Взмокший Суй Бучжао с трудом поднялся, потирая руки, прошёлся рядом с приборами. Потом хлопнул пару раз в ладоши и, обведя взглядом толпу, крикнул:

— А ну, тихо! Слушать меня. Скажу что-то важное! Закрыли рты…

Глядя на него, все, наконец, успокоились. Суй Бучжао с опаской бросил взгляд на дозиметры и громко заговорил:

— Хорошо рассмотрели эти приборы? Они ищут тот самый свинцовый цилиндр, прочесали весь городок, но так и не нашли. Цилиндр находится где-то в Вали, уж не знаю, какому чёрту нужно было прятать его, но спрятал он его хорошо. А сейчас, земляки, нужно помнить, что в таком-то месяце такого-то года эта крошечная штука попала в землю Валичжэня. С сегодняшнего дня нужно быть начеку! Если теперь в городке начнутся странные болезни, будут рождаться необычные дети, не надо паниковать! Обязательно нужно понять, что болезни исходят от крохотной частицы, что заключена в этом свинцовом цилиндре, который неслышно лежит где-то в пределах городка. Но без паники, будьте начеку, старые расскажите малым, а они, когда станут взрослыми, пусть расскажут своим детям, поколению за поколением…

Крик Суй Бучжао разносился вокруг, и было впечатление, что он уже собственными глазами видел последствия такого большого несчастья, скорбное лицо, глаза полны слёз. Все стояли в гробовом молчании, безмолвно переглядываясь. И лишь через некоторое время кто-то горестно воскликнул:

— Эх, Валичжэнь, Валичжэнь! И когда только всё это кончится…

В ту ночь полгородка не могло уснуть спокойно.

На рассвете испустил дух Ли Цишэн. Когда слух об этом разошёлся по городку, он погрузился в новую скорбь.

Многие стояли у своих ворот и молча смотрели в сторону дома семьи Ли. Все знали, что Ли Цишэн болен, его смерть никого не удивила, но сама новость оказалась какой-то особенно гнетущей. Старики, не сговариваясь, вспоминали время голода, вкус его необычных сочников. Ещё один старый друг покинул Валичжэнь, этот человек на протяжении десятилетий занимал в истории городка особое положение. Опираясь на посохи и подняв головы, старики проливали слёзы. Они жалели, что несколько дней их занимал свинцовый цилиндр, и они не пришли к Ли Цишэну посидеть у его кана, предоставив семье Ли целыми днями заботиться о нём самим. Старики ожидали захода солнца и в этот мучительно долгий отрезок времени навещали друг друга, делились горем и воспоминаниями о Ли Цишэне. Все испытывали странное чувство: умерший много лет не выходил из дома, но с его внезапным уходом Валичжэнь словно опустел. В Валичжэне не стало Ли Цишэна, и городок стал словно неполным.

— Ушёл последний герой Валичжэня! — выкрикивал Суй Бучжао, ковыляя по улице и беспрестанно спотыкаясь.

От его криков люди сокрушались. Постепенно это подействовало даже на молодых, они прекратили веселье и смех. Если Чжао Додо со своим автомобилем и «должностным лицом» приводили всех в смущение, а потеря свинцового цилиндра вызывала тревогу, то смерть Ли Цишэна стала для людей настоящим горем. Ответственные работники городского парткома лично спрашивали Ли Чжичана, не нужна ли помощь в организации похорон, а Ли Юймин вызвался помогать семье Ли в хлопотах. Урождённая Ван, услышав крики Суй Бучжао, спешно закрыла магазин и явилась в дом умершего, чтобы строго следить за выполнением всех обрядов. Она расспросила Ли Чжичана о подробностях последних часов жизни покойного, беспрестанно что-то прикидывая на пальцах правой руки. Тут Ли Чжичан, у которого и так всё лицо было мокрое от слёз, разрыдался в голос. Но Ван строго остановила его, сказав, что в течение восьми часов плакать нельзя, нельзя и громко разговаривать. Она велела ему плотно закрыть главный вход и стала читать нараспев. Так прошло восемь часов, уже стемнело, и они вдвоём стали обмывать Ли Цишэна и переодевать его. Ли Чжичан включил лампочку, но Ван тут же выключила её. Она зажгла маленькую, размером с большой палец, свечу и стала переодевать покойника.