Старый корабль

Цзяньсу опрокинул рюмку и уставился на Чжао Додо, негромко проговорив: «Неплохой расчёт!» Потом сел и перевёл взгляд на Ли Чжичана. В это время кто-то крикнул: «Девицы перепились!», и Цзяньсу потихоньку вышел из-за стола. Он прошёл в цех, чувствуя подступающее опьянение, лицо его чуть покраснело. Лица работниц тоже порозовели, и они без умолку хихикали. Но работать не прекращали, только покачивались, но действовали исключительно слаженно. Стоя среди висящей в цехе дымки, Цзяньсу закурил и стал наблюдать. Первой его заметила Даси, которая сделала вид, что не видит, но с необычайной проворностью тянула нити лапши двумя руками, как сумасшедшая. Восседавший наверху и стучавший по ковшу работник затянул песню. Что он поёт, было не разобрать, но можно было предположить, что песенка не очень приличная. Сильно опьяневшая Наонао сначала работала, пошатываясь, как все остальные, но потом её повело так, что она свалилась на пол. Одежда на ней собралась складками, а она знай себе весело покрикивает. Случайно даже выставила места, которые девицы обычно напоказ не выставляют. Хорошо хоть ненадолго — потом быстро поправила одежду и встала. Она-то встала, а вот Цзяньсу качнуло так, что пришлось схватиться рукой за стену. Смуглый работник, колотивший по ковшу, продолжал тянуть свою песенку. Цзяньсу еле вышел из цеха, с трудом добрался до стола и приткнулся к дядюшке.

Он мгновенно задремал, смутно слыша сквозь сон дядюшкины слова: «Течь в левом борту». Потом ему всё время казалось, что он плывёт по морям. Как долго он так проплавал, неизвестно, но вдруг раздался дядюшкин вопль: «Пришли!» Он тут же проснулся и, разлепив глаза, увидел, как Чжао Додо, вытянув шею, слушает Ли Чжичана. Когда голос Ли Чжичана стал различим, Цзяньсу оторопел, и всё опьянение как рукой сняло. Ли Чжичан говорил о приобретении старого электродвигателя у изыскательской партии. По его словам, если переделать его в генератор, то вся улица Гаодин будет ярко освещена. Всё это якобы уже обсуждалось со старостой улицы Луань Чуньцзи, партсекретарем Ли Юймином и Четвёртым Барином, который это одобрил. Тут Ли Чжичан стал с воодушевлением говорить, что потом хочет перевести на научные принципы всю фабрику. Всё: и прохождение крахмальной массы через перфорированный ковш, и осаждение и процеживание осадков — будет механизировано. Сначала нужно спроектировать передаточные колёса, большие и малые, более сорока штук. Возможно, кто-то не поверит, но некоторые из них — штуки три-четыре — по размеру не больше персика. Имея опыт с мельничкой, «Крутой» Додо, конечно, уже всему верил. Дослушав до этого места, он поспешил провозгласить тост в честь Ли Чжичана. Цзяньсу громко кашлянул, Ли Чжичан повернулся к нему и, встретив укоряющий взгляд, постепенно свернул свои речи. Через некоторое время Цзяньсу встал и вышел; немного спустя, якобы до ветру, поднялся из-за стола и Ли Чжичан.

Вместе они взошли на бетонную площадку сушилки, где дул прохладный ветерок. Оба долго молчали, а потом Цзяньсу взял Ли Чжичана за руку и крепко сжал.

— Что ты хочешь от меня? — спросил тот.

— Хочу, чтобы ты немедленно прекратил эти проекты! — негромко сказал Цзяньсу.

Ли Чжичан взволнованно отдёрнул руку и затараторил:

— Не могу, это невозможно! Электродвигатель определённо нужно покупать, передаточные колёса точно необходимо проектировать. Я просто должен это сделать. Валичжэнь непременно будет ярко освещён.

В свете звёзд глаза Цзяньсу блеснули, он придвинулся ближе и ещё тише проговорил:

— Я не об электродвигателе. Я о колёсах для фабрики. Хочу, чтобы ты остановился. Хочу, чтобы ты бросил это.

— Я не могу остановиться, — упрямо твердил Ли Чжичан. — Я не могу что-то бросить, не могу отказаться от механизации.

Цзяньсу промолчал, скрипнув зубами. Ли Чжичан удивлённо глянул на него. Дотронувшись до руки Цзяньсу, он почувствовал, что тот горит, и тут же отдёрнул свою. Цзяньсу посмотрел вдаль на тускло-жёлтые окошки по берегам и, словно разговаривая сам с собой, сказал:

— Фабрика лапши моя, моя и Суй Баопу. Слушай сюда, Ли Чжичан, и запомни: вот когда фабрика перейдёт в руки семьи Суй, можешь заниматься своими дьявольскими придумками. — Охнув, Ли Чжичан отступил на пару шагов. А Цзяньсу повернулся к нему: — Не веришь? Не так уж долго осталось ждать. Вот только болтать об этом не надо, никому.

Ли Чжичан продолжал пятиться назад, ломая смуглые руки, и когда заговорил, голос его дрожал:

— Я не скажу, никому не скажу! Но я не могу отставить проектирование. Если только Суй Бучжао тоже не велит мне остановиться, только тогда!

— Ну, иди спроси его, — холодно усмехнулся Цзяньсу. — Только подождать придётся, пока он вернётся от дядюшки Чжэн Хэ.

На этом разговор закончился.