Старый пёс

Дверь приоткрылась…

Дуреквасов, ныне Мозгов, подвизался много лет назад дилером средней руки, торговал наркотой, был взят Рудаковым за задницу и стал ему стучать (куда деваться). Рудаков, разумеется, не вносил этот источник в списки своих агентов, иначе не дожил бы тот до Мозгова и до лофтовской хазы. Ну, таким макаром все нормальные опера поступали, берегли работающий на улице контингент даже от своих (тем более — от своих!). Кличку ему Игорь дал Барабашка — от слова «барабан», что на нашем сленге как раз и означало стукача. Я сам, как начальник Игоря, знал о его существовании, обязан был знать, источник-то ценный, однако видел этого человечка всего раз, абсолютно случайно (по недосмотру Рудакова) и то мельком. Потому и не смог вчера сразу его вспомнить. Да и годы Барабашку сильно изменили.

— Вы кто? — мгновенно струсил Дуреквасов-Мозгов, обнаружив меня вместо уважаемого Игоря Денисовича.

Я втолкнул его в квартиру и закрыл дверь.

— Я Ушаков, бывший командир Рудакова, и не ври, что не слышал обо мне.

— С-с-слышал.

— Семнадцать лет назад я умер, как ты тоже наверняка слышал, так что терять мне нечего, всё уже потеряно. — Я достал «макаров» и приставил к его голове. — Где семья?

— З-зачем?

— Свидетелей не люблю, нервируют.

— Н-на даче.

— Повезло, — удивился я. — Не мне, а им.

— Что вы хотите? — истерично спросил он, мучительно скашивая глаза на пистолет. — Квартира записана не на меня. Есть немного золота, камней и полсотни тысяч евро. Ну и по мелочи…

— Грабить мне тебя противно, — сказал я ему. — Даже не надейся откупиться. Мне нужна коллекция, которую вы с Игорем Денисовичем умыкнули у моего школьного друга выше этажом. Припоминаешь?

И тут он онемел…

Почти как я, когда Юля своей стеклянной метафорой нечаянно напомнила мне некое очевидное обстоятельство. Столько часов подряд, то забываясь, то снова всплывая, не давала мне покоя какая-то странность со списком украденной коллекции. Что за странность, поймать я не мог, чувствовал только, что она есть. И вот — барабанная дробь — озарение! Ещё по дороге в Тверь, описывая произошедшее, Рудаков назвал несколько пропавших экспонатов — просто для примера. Я их, конечно, специально не запоминал, но такие вещи в памяти фиксируются автоматически. Среди прочего Рудаков упомянул стилет из муранского стекла, которого в списке нет. Хотя артефакт редкий. Может, Игорь что-то перепутал, ляпнул от балды, и такого предмета не существует, по крайней мере в рамках собранных Франкенштейном ценностей?

По дороге я позвонил Мише. Он не спал (жаль, разбудить его было бы приятно). Я спросил, был ли у Франковского личный искусствовед, которому он полностью доверял. Оказалось, был. Тогда я попросил Мишу вызвонить, несмотря на поздний час, этого специалиста и задать единственный вопрос: показывал ли ему Франковский этот самый стилет? Миша слегка возбудился — тоже, видать, вспомнил слова Рудакова, на которые поначалу не обратил внимания, — и сделал всё в лучшем виде. Перезвонил через несколько минут. Оказалось, стилет-таки был, Радик раздобыл его совсем недавно и не успел эту вещь атрибутировать, потому, очевидно, и не торопился вносить в списки. Да, но тогда вопрос: откуда Рудаков знал про стилет?

Предположим, ему рассказала Вика, с которой (тоже предположительно) он состоит в близких отношениях. Но тогда почему он своею рукой не внёс этот экспонат в список пропавшего? Забыл? Следователь по особо важным — ЗАБЫЛ важную улицу? Не смешно.

Вот и получается, что в машине Рудаков банально проговорился. Отчего потом заметно нервничал.

Как только сообразил я про стеклянный стилет, так и прозрел будто. Косяком пошли мелочи, которые почему-то проходили мимо моего внимания. Тут же вспомнил про Дуреквасова, жившего в том же подъезде, что и Франкенштейн. А ведь из стукачей уйти непросто. Сорваться с крючка — суметь надо. То есть как бы Барабашка ни менял фамилию и место жительства, каким бы деловым и состоятельным ни заделался, он всё равно у Рудакова в кулаке.

А ещё — вопрос про папку с копиями дел. Он точно знал, что папка не утрачена, несмотря на все мои увёртки и прямое враньё. Сказал, что напавшая на нас с Ортисом шпана якобы дала показания, что папку эту в глаза не видела. Я уточнил у Миши (когда он отзвонился насчёт искусствоведа), присутствовал ли он на допросах тех бандюков, и, если присутствовал, о чём их спрашивал Рудаков. Миша присутствовал. Слышал каждое слово. Рудаков со шпаной не разговаривал, ему было не до того. Отлично, сказал я, тогда кому эти бандюки рассказали, что Арбуз им приказал изъять у нас папку с делом Франковского, но они не справились, и папка осталась у меня. Подобного разговора вообще не было, удивился Миша. А что, им и вправду такое приказали?

Вот и думай, откуда у Рудакова сведения про его папку с копиями.