Старый пёс

Если совсем уж честно, то я вполне мог бы и сам озаботиться гаишными камерами в Твери, найти способ проверить их и узнать, с кем Марик уехал в Москву. Просто не хотел светить свой интерес к сыну. Кроме того, эту возможность я осознал лишь здесь, в столице, так что для реализации её пришлось бы посылать какого-нибудь Васина или Жемчугова. В «раньшем времени», увы, камер на шоссе не было, потому и в мозгах моих в этом месте было пусто…

Я положил пачку фотографий к себе в карман и спросил:

— Петя, у тебя есть ствол?

Бодало молча раскрыл ветровку. Под мышкой висела кобура.

— Табельный?

— Обижаешь, Михалыч. Табельный — в сейфе, как положено.

— Отлично. Тогда подожди здесь, покури. А я быстро, к себе домой и обратно.

— Я на колёсах, — сказал он невпопад. — «Козлик» стоит на Цветном, метрах в ста.

Да успокойся, мысленно ответил я ему, не суетись. Хочешь побыть пехотой при маршале? Побудешь, работа найдётся. Дождись.

С другой стороны, нужен ли мне столь странный помощник? Какие мотивы у тебя, Пётр Бодало, откуда такой неуёмный энтузиазм? Только ли фронтовое братство тобою движет? Фронтовик хочет помочь фронтовику… слишком уж книжно. А значит, подозрительно. Имел ли ты возможность сфотографировать меня тайком в Озерце и подбросить фото Рудакову? Да сколько угодно! Мог ли ты не вчера, а гораздо раньше заподозрить Есенина, что он не тот, за кого себя выдаёт? Мог, это было бы даже правдоподобнее. Но если всё так, почему ты сдал меня полицейским, а не бандитам? И почему исподтишка, скрываясь от коллег? Сдал бы явно, глядишь, и амнистировали бы, вернули в Москву…

Вопросы без ответа, часть из которых наводит на подозрения, а другая — укрепляет доверие. Оставим их пока в тылу.

У пехоты был ствол, а у командира — пока что нет. Пришло время исправлять ситуацию. И вот опять я оказался в своей квартире, и опять совершенно не было возможности обойти её, осмотреться, обнюхать углы. Всплакнуть над потерянной жизнью, канувшей в бездну… Я постоял секунду, оторопевший. Квартира сильно изменилась за те несколько часов, что я в ней не был, причём по очень простой причине: её обыскали. Насколько капитально, пока не было ясно. Надеюсь, они торопились, во всяком случае, паркет в комнатах не вскрывали, и то хорошо. А то не получилось бы, что я зря сюда зашёл.

Чёрт!!! Непонятно было с этими обысками — как вот с этим вот, так и с тем, который учинили в Озерце. Что искали там? А что — здесь? Что у меня вообще можно искать? Никогда профи не станет копаться в чужих вещах просто от любопытства, не имея ясно сформулированной цели. Семнадцать лет моё пустующее жилище не трогали даже бомжи, и вдруг — такое внимание. Спрашивается, какова эта цель?

Чемодан, подумал я. Они с чего-то взяли, что бывший подполковник Ушаков имеет какое-то отношение к пропавшему чемодану. Потому и Кремль, потому и жутковатый секретный генерал в штатском…

Да ну, бред! — одёрнул я себя. Не плоди лубочные картинки, столь обожаемые авторами дамских детективов. Должно быть грубое, рациональное объяснение, и я его найду.

А пока — в санузел. Он у меня раздельный. В ванную комнату. Её, само собой, тоже осмотрели, выгребли всё из шкафчика, пошуровали под ванной. Именно там, в грязи и пыли, за ножкой ванны, стояла нужная мне пластиковая канистра. Когда-то я аккуратно разрезал её вдоль по шву, прикрепил изнутри к стенке два герметично упакованных пакета, заклеил обратно и залил машинное масло. Склейку можно обнаружить, только внимательно вглядываясь. Канистру не тронули, дурачьё, побрезговали. А я не из брезгливых: вытащил её, слил масло в раковину, взрезал пластмассу ножом, после чего извлёк пакеты.

В одном был чистый «макаров» с дополнительным магазином, во втором патроны и пенал для чистки. Заначка опасного человека, служившего когда-то закону.

По уму, прежде чем пользоваться, оружие следовало бы разобрать, почистить и смазать. И я намеревался это сделать, но позже, позже. Сейчас нужно было убираться отсюда побыстрее, пока всё тихо. Не разворачивая промасленные тряпки, я уложил их в полиэтиленовую сумку — и…

Прочь из осквернённого гнезда, которое никогда больше не будет мне домом.

Через семь минут мы с капитаном Бодало, разместившись в его винтажном УАЗе, ехали по адресу, добытому давеча Витей Ортисом.

* * *

Алесь Маркуша открыл дверь, не спрашивая, кто там. Дверь стальная, с глазком. Неужели посмотрел и вот так с ходу узнал меня? Или он просто кулёк беззаботный, которого жизнь не клевала?

Судя по его мальчишеской улыбке, быстро сползшей с лица, ни первое, ни второе.

— Ждал кого-то? — спросил я вместо приветствия.

— Жену, — ответил он. — Милка сегодня во вторую смену… А вы…

— Я к тебе. Могу войти?

— Да-да, конечно.

Он меня узнал сразу, я его — с трудом. На улице бы не узнал точно. Солидный мужчина с брюшком и ранней лысиной. Поставь рядом с Мариком — смотрелись бы, как папаша и сынок, а ведь одногодки, одна парта на двоих в школе, общие шалости. Я и его, помнится, тренировал вместе с Мариком и Викой, недолго только, не выдержал он и сбежал…