Старый пёс

Неужели я ошибся, и этот бандит, ненавидимый мною до черноты в мозгах, никак не связан с Рефери?

Арбуз был знаком с Винтиком. Винтик — программист и хакер, работал на Рефери, перейдя к тому по наследству от Босса. Цифровой ключ от секретного контейнера каким-то образом оказался в его желудке… Ошибки нет, цепочка ясно видна. Просто Арбуз не видел всей картины, не владел всей информацией, вот и всё.

Значит, есть чем торговаться.

— Я могу рассказать, как он умер, — предложил я Арбузу. — Могу рассказать, за что. Кто конкретно его зарезал, пока не знаю, но кто приказ отдал — назову без гонева.

— Кто приказ отдал, я без тебя назову. Знаю я, кто такие приказы отдаёт… Вернулись к началу, Полкан. Ты чего хочешь?

— Хочу вытащить одного человечка. Ваши его сегодня вечером увезли, где-то серьёзно спрашивают, — как раз по поводу Винтика. Отдайте, если не нужен. Этот парень точно не в теме, все зубы даю. Предлагаю так: договариваться мы с тобой не будем, какие у нас договоры после всего, что было. Я сейчас обрисую, что накопал, отдам всё без утайки, ничего не требую взамен, а ты уже сам решишь, западло тебе будет пойти навстречу. Не мне даже, а матери того пацана, которого вы пытаете.

— Пошло́, — выдал Арбуз чисто ментовское словечко. В смысле — годится.

Пошло, так пошло. Монолог мой был сух и конкретен, как протокол у старого следака. Насчёт «всего без утайки» — это, естественно, для красоты фразы было брякнуто, не собирался я раскрывать бандиту все карты. Рисовал усечённый вариант, ограниченный тем, что произошло в морге. Арбуз слушал, порываясь перебить, и сдерживал себя. Только переспросил в конце:

— Жору выкинули у Чертановского пруда?

— У Большого Чертановского.

— Ага, рядом с…

— С чем?

Он мутно посмотрел на меня, решая в уме задачку:

— Всё равно не найдёшь, мусорок… Рядом с лабораторией.

Ну что ж, я надеялся на это. Время превратило кремень в шлак, самбиста-чемпиона — в немощного болтуна. Не стал я давить, вместо этого, в качестве приза, подкинул ему ещё подробностей — уже про убийство Франкенштейна, которое очевидным образом связано с событиями в морге. Не жалко. Пусть у одного из бандитов появится куча лишней информации, вдруг это сыграет против другого бандита, стоящего в тени?

— Значица, Винтик проглотил ключ… — задумчиво произнёс Арбуз.

У меня сильно забилось сердце. Ни про какой «ключ» я ему не рассказывал, употреблял слова «штуковина» и «флэшка».

— Он защиту и программировал, — продолжал бандит говорить сам с собой. — Но зачем глотать оригинал? Может, решил сдуру подстраховаться и сделал два экземпляра? Второй — себе?

Я героически молчал, боясь, как бы Арбуз не вспомнил о моём присутствии.

Оказалось, всё время помнил. Просто за идиота держал, не воспринимал как соперника. Хотя всем известно, что я, хоть и идиот, но… Именно, что — но!

— Ты, Ушаков, не обращай внимания, есть вещи, которые не снились ни вашим, ни нашим мудрецам. (Ишь, ты! Шекспира читал? Или по ящику подцепил фразочку?) Я пока не сошёл с ума, Полкан, не надейся. А Винтика, я думаю, было решено убрать сразу, как получил заказ. По исполнении. Полная зачистка. Ему про Бали с Таити вкручивали, про бабки немеренные, он уши и развесил, лопух. А я — просто лох и фраер, если не сказал ему «беги, дура, пока не сдуло…»

— Если решил подстраховаться, то не такая уж и дура, — осторожно вставил я.

— Вот и я так думаю… Наверно, дотумкал Жора, что живым не выпустят, и сделал второй ключ на всякий пожарный. Говоришь, твой Франкенштейн эту штуку тоже проглотил, и ему тоже брюхо распороли?

Ответ не требовался. Арбуз демонически захохотал — этот же смех я и слышал в селекторе у ворот.

— Ладно, — оборвал он веселье, — займусь твоим санитаром. Чтоб менты не говорили, будто Арбуз — полное говно. — Он вытащил мобильник из кожаного чехла, висящего на шее, и вызвал кого-то.

— Салям. Это я. Ты где сейчас? Слышу, что не гужуетесь. С кем ты там? Какой «заход», Баян, икру-то не мечи! По делу я! Студентика это вы сегодня взяли за шкибот? (Арбуз посмотрел на меня и со значением потыкал пальцем в трубку: они!) Что с него хозяин спрашивал, то пусть с хозяином останется, хотя, между нами, с этим студентом вышел полный голяк. Это я тебе говорю! Шкняга гуляет, люди слушают… Он, кстати, с вами?

Несколько секунд Арбуз слушал, потом аккуратно зажал дырочку микрофона и прошептал мне: «Опоздали. Они в лесу по Лыткаринскому шоссе, уже закапывают». «Пусть тело матери вернут», — прошептал я в ответ.

— Баян, за него важный человек просит. У меня просит. А я — у тебя. Отвезите жмурика, где взяли, и там оставьте, пусть по-людски похоронят… — Опять он секунду молча слушал, потом сказал ровно и страшно: — Я ПРОШУ. Восьмерик-то не тащи, Баян, где тут блудняк?! Хозяину похер, что дальше будет со жмуром, а мне — нет. Когда ты меня кое о чём просил, ползая на брюхе — помнишь? — я услышал. А если ты глухой, не мечтай, что я это схаваю. Смотри, не упади — строго по жизни…