Старый причал

— Честно говоря, не надеялся я, что вы приедете, — широко улыбаясь, пожимал руку Эмину Сабит Омароглу. — Сколько лет прошу: «Дайте инженера-механика, гибнем, технику губим!», а ответ один: «Молодых специалистов не хватает!». Я хорошо понимаю: в деревню ехать молодежь особого стремления не имеет. К сожалению. И вот приезжаете вы, с отличным дипломом…

— Три часа ждал автобуса, хотел уже обратно возвращаться. — с улыбкой сказал Эмин.

— Однако же не возвратились. Значит, дело не только в бытовых условиях, которые на селе, вы правы, не всегда на высоте. Кстати, о быте: мы устроим вас пока на постой в какой-нибудь малодетный дом, а там посмотрим.

— «Там» — это что значит?

— Это значит, если не убежите через три месяца… — с улыбкой же ответил председатель. — Вы не обижайтесь, просто кое-какой опыт у нас уже имеется.

— Что ж, посмотрим. Но, надеюсь, у вас не будет повода для недовольства моей работой, — сухо сказал, поднимаясь с места, Эмин.

Тут раздался стук в дверь, и в кабинет, не дожидаясь ответа, широко шагнул Ильяс-киши. Он нес небольшую авоську.

— Здравствуй, председатель, — протянул он руку Омароглу и повернулся к Эмину: — Добрый день, сынок, что-то я раньше тебя не видел, приезжий, что ли?

— Приезжий он, Ильяс-ами, приезжий. Говори, по какому делу?

— Какие у стариков дела, председатель? Шел мимо, дай, думаю, зайду, немножко выпью с председателем. — С этими словами Ильяс-киши быстро вытащил из авоськи полную красным вином бутылку. — Стаканы есть?

Председатель сердито свел брови к переносице.

— С ума спятил? Когда это я с тобой пил, да еще на работе? Забирай бутылку и иди отсюда, — процедил Омароглу и повернулся к Эмину: — Простите, у пас тут случаются шутники…

Эмин с живым интересом наблюдал происходящее.

— Я сюда не для шуток пришел, председатель, — сказал Ильяс. — Дело у меня государственное. Клянусь памятью твоего покойного отца Али-Саттара, ты попробуешь этого вина. Стаканы давай!

Неподалеку от паромной переправы шли приготовления к петушиному бою. Болельщиков было десятка два.

Зажав под мышкой своего черного голошеего петуха, Иса сосредоточенно проверял его шпоры, счищал ножом заусенцы, пробовал остроту.

Оспаривать пальму петушиного первенства у его бойца готовился бронзовый самец с бешеными глазами, принадлежавший давно небритому угрюмому детине.

Петухов поднесли клюв к клюву, развели и потом отпустили.

Они тут же сошлись в бою. Были выпады и отходы, удары в голову шпорами в прыжке, молниеносные уколы клювом. Брызги алой крови все чаще кропили землю.

Ибрагим подошел к толпе, нашел глазами Ису и направился к нему. Тронул за плечо.

— Чего людей мутишь, Иса? Чего это ты вздумал вдруг виноград скупать?

Иса молчал, наблюдая за перипетиями боя.

— Ты же был порядочный человек, Иса, — задумчиво сказал Ибрагим. — Если бы тебе тогда, в окопах под Керчью, сказал кто-нибудь, что ты через сорок лет спекулянтом станешь, что бы ты ответил такому человеку?

— Ну так беги, доложи председателю, что Иса виноградом спекулирует, деньги мешками гребет! Чего ко мне пришел? — вдруг зло, с истерической ноткой выкрикнул Иса.

— Вот таких слов ты раньше тоже не сказал бы — гордость бы не позволила, — проговорил Ибрагим. — Ты же отлично знаешь, что никуда я не побегу. Потому что под Керчью был окоп, и из всех ушедших из этого села живыми выбрались оттуда лишь трое — ты, Ильяс и я…

Ибрагим повернулся и, ссутулив плечи, пошел прочь.

Эмин прихлебывал вино медленно, смакуя. Омароглу выпил махом, поставил стакан на стол.

— Превосходная лоза, — сказал он искренне. — Ну и что?

— А вот что, — торжественно сказал Ильяс. — Выслушан внимательно. Тебе не кажется, что менять что-то надо в нашей жизни?

— То есть как — менять? — вздернул брови Омароглу.

— А так. Бедно живут у нас люди. И ты это знаешь не хуже меня. Немного овощей сажаем, чуть-чуть табаку, немного хлопка…

— Дальше говори, — глухо сказал председатель.

— Говорю, ты только не нервничай. Давай сухую землю за селом виноградом засадим. Пусть сама природа рассудит, кто прав, — земля крестьянину главный советчик.

— Простите, что при вас такой разговор вышел. Но и вы теперь не чужой здесь человек, — сказал председатель Эмину и повернулся к Ильясу: — Колхозная земля, дорогой Ильяс-ами, — не поле для экспериментов. Ты думаешь, собрать для базара урожай в саду величиной с ухо соловья и разбивать плантации на обширнейших мертвых землях — это одно и то же? Ошибаешься! Ты и еще десять других посадили по три лозы в своих дворах, получили по несколько корзин винограда и думаете — профессорами стали! — Омароглу остановился, перевел дух. — Если бы здесь мог расти хороший виноград, наши предки, я тебя уверяю, выращивали бы здесь только его…

— Откуда ты знаешь, что и старину здесь лозу не выращивали? — горячо возразил Ильяс-киши. — Вот какую картинку я нашел и старой книге. — Он достал из внутреннего кармана пиджака старую потрепанную книгу без обложки, раскрыл се на заранее заложенной странице: — Посмотри, что здесь нарисовано! И прочитай, о каких местах идет речь. Видишь, ясно написано: «На левом берегу Куры, там, где река…»