Старый Сантос и его потомки

— Отец, родной отец, что же ты!.. — с трудом произнес он и смолк. Больше ничего не мог сказать, еще ниже склонил голову к неподвижному телу и, достав монеты, прикрыл ему глаза. — Опоздал… Прости меня, отец! Ушел ты от нас в такой тяжкий день! А мне так нужен был твой совет, твое доброе слово, твоя отцовская мудрость…

Еще что-то шептал Ицхак Сантос, стараясь сдержать слезы, но они ему не повиновались, текли и текли по впалым, заросшим густой седоватой щетиной щекам.

* * *

Внезапная смерть старейшего виноградаря Пинхаса Сантоса, бывалого силача и любимца табора, потрясла всех. Односельчане почувствовали себя осиротевшими. Его кончина выбила всех из колеи.

Как ни старался Ицхак взять себя в руки, ему это не удавалось. Невольно лезли в голову грустные мысли: «Плохое начало, не к добру…»

Ицхак Сантос был убит горем. Он себе даже не представлял, что смерть отца так повлияет на него. Сердце невыносимо ныло. Он себе не мог места найти. Чем он так провинился перед богом и людьми, что одно несчастье за другим обрушивается на пего? Почему ангел смерти преследует его и не улетает? Сколько времени прошло, как он потерял на войне старшего сына, недавно единственную дочь схоронил, а сегодня — отца. Что ему еще суждено, пережить? Что еще ждет его впереди? Неужели только за то, что он отомстил одному негодяю, ему суждено всю жизнь так жестоко расплачиваться? Ведь он поступил так, как положено было поступить отцу, солдату!

Опять нахмурилось небо, и откуда-то набежали свинцовые облака. Со стороны вздувшегося Днестра потянуло холодным ветром. Солнце то пропадало за густыми тучами, то снова проглядывало. Что это? Неужели опять хлынет дождь? Еще люди не просушили одежды, еще не построили даже крыши над головой. Да, собирался дождь. Какое горе! Не сможет сын как следует проститься с отцом, оплакать его по ритуалу. Нужно поскорее предать его земле. Да простит отец родной, что не похоронят его среди родных, знакомых, друзей, а закопают в землю здесь. Здесь обретет он вечный покой, на этом клочке чужой земли. Пусть простит и не гневается отец и за то, что его теперь нельзя похоронить со всеми почестями, какие он заслужил за свою долгую трудовую жизнь!

Когда стал клониться к вечеру этот мучительный день и старики прочли все молитвы, которые старый Пинхас у них заслужил, Ицхак со своими сыновьями и молодыми парнями отправился к кургану, который высился неподалеку от родника, — там они выбрали место и вырыли могилу. Вскоре принесли сюда умершего. Тесной толпой окружили люди свежую могилу, склонив над ней головы, плакали, прощались. И на пустынном кургане прозвучала поминальная молитва. У небольшого холмика Ицхак Сантос поставил гранитную плиту, которую двое парней откололи от скалы, а имя решено было высечь на ней позже.

Удрученные и убитые горем, возвращались переселенцы на берег. Никто себе места не находил. В самом деле, еще не успели прийти в себя после обрушившегося на них несчастья, после тяжелейшей дороги, а уже появилась в этом необжитом, диком краю первая могила, первый холмик, первая плита.

Ицхак Сантос упал как подкошенный на узлы, на которых недавно еще лежал отец. По обычаю нужно было посыпать голову пеплом, снять башмаки, остаться в одних носках и сесть в семидневный траур по отцу и по дочери. Но теперь не время для траурных обрядов. Надо было подумать, как устроить людей на ночлег. Там, у скал, парни начали сооружать шалаши из кустарника, постели из мешков, одеял, и он поспешил туда, чтобы им помочь.

— Зачем так стараетесь, ребята? — спросила старая женщина, глядя, как усердно и добротно строят соседи. — Разве мы тут долго собираемся задерживаться? Нам бы только переночевать. Завтра, наверное, на рассвете двинемся дальше…

— Кто его знает, — после долгого раздумья сказал Ицхак Сантос. — Кто знает, на сколько мы здесь останемся. А может быть, эта земля станет нашим домом? У меня, например, уже есть доля на том кургане…

Все молча взглянули на этого угрюмого человека, который тесал толстое бревно. Люди поражались, глядя на него, не представляя себе, как он еще держится на ногах после стольких переживаний! Сколько горя выпало на его долю!

Молча глядели они, как Ицхак Сантос трудится, и кто-то сказал после длительной паузы:

— Может, ты, Ицхак, собираешься и на этой земле разбить виноградники? Ты, по-моему, привез с собой из Каменки два мешка виноградных черенков.

Ицхак Сантос пожал плечами и тихонько произнес:

— Да… Кто его знает, время пройдет… Поживем — увидим… А пока что можно сказать? Бог у нас великий… Он не забывает своих рабов. Щедрой рукой вознаграждает их муками и горестями за верную службу. Ничего не жалеет для своих избранников!..

— Ицхак, запомни, грех бога гневить! — перебил его кто-то из стариков. — Ты что же, хочешь снова вызвать на всех нас гнев божий? Мало он тебя покарал?..

Сантос удрученно махнул рукой:

— Я уже ничего не хочу… Бог все уже выдал мне сполна!