Старый Сантос и его потомки

Бухгалтер — житель Винницы — был перелетной птицей: одной ногой стоял в Ружице, другой в Виннице, где жила его семья. Довольно часто отлучался он из конторы. Вместо него оставался Симха Кушнир уже в роли главного. И справлялся совсем неплохо. У него и порядка было больше, чем у винничанина.

Так как у нашего счетовода не было других забот, кроме бухгалтерских, да еще книг (писание стихов к каждому празднику и занесение в заветную книжицу важнейших событий в Ружице в счет не идет), то он в конторе, что называется, дневал и ночевал. Здесь он работал, спал на стульях у печки, варил себе обед в маленьком чугунке, кипятил чай, кое-как утоляя голод и жажду. Здесь у него были свои книги, которые он неизменно читал по ночам, а больше, собственно, он ни в чем и не нуждался.

Так проходила в конторе его жизнь. Так уходили годы.

Однажды весной он влюбился в девушку и решил на ней жениться. Но все время происходили какие-то несуразности. Она, скажем, ждала его у волшебного родника, а он, увлекшись книгой, начисто забывал о назначенном свидании и вспоминал об этом только под утро, когда девушка, возмущенная и обозленная, уже лежала в своей постели под теплым одеялом и про себя ругала неудачливого ухажера. Кончилось тем, что она ему назло вышла замуж, а он, разочаровавшись в своих чувствах, решил больше не влюбляться…

В поселке даже не заметили, когда и как старый винницкий бухгалтер уступил место своему выученнику Симхе Кушниру и тот стал главным бухгалтером артели. И дело у него пошло куда лучше, чем при старом финансисте, вечно стремившемся в свой родной город.

Так как на него свалилась гора работы, Симха Кушнир вконец позабыл о невестах и о женитьбе вообще.

Однажды осенью свалился на голову бухгалтера какой-то мрачный инспектор из района и стал проводить ревизию. Молодой, суховатый бухгалтер у контролера не вызвал особенного доверия, и он стал с пристрастием копаться в бумагах. Но как ни старался найти что-нибудь плохое в работе Кушнира, ему это не удавалось. Все сходилось — копейка в копеечку. Ни одной ошибки, ни единого нарушения. Все дела в полном соответствии, куда более четком, нежели при старом бухгалтере.

Инспектор понял, что не к чему придраться, и помрачнел. Нечего было записать в акте ревизии. А приедешь с чистым актом, в районе могут подумать, что недобросовестно провел ревизию, а между тем, скажут, сидел три недели в ружичанской артели, лакомился виноградом и запивал хорошим вином, посему, мол, и ошибок не обнаружено в бухгалтерии, чего не бывает вообще или же бывает очень редко.

Покончив с бухгалтерским отчетом, инспектор взялся за самого бухгалтера, вернее, за его личность:

— Где вы учились бухгалтерии и что кончали, какие учебные заведения?

Симха Кушнир с удивлением посмотрел сквозь толстые стекла очков на контролера и ответил:

— Где я учился бухгалтерии? Раньше в стойле, возле лошадей, когда был ездовым на винограднике, а потом вот здесь, где вы сидите, возле печки…

Финансовому деятелю такой ответ не понравился, и он сказал недовольно:

— Наше дело шуток не терпит, товарищ Кушнир. Я спрашиваю вполне серьезно о вашем образовании. Мне в акт надо занести… Где вы учились?

Симха Кушнир не поленился, вытащил из шкафчика большую пачку книг, зачитанных до дыр, — это были труды по вопросам экономики, бухгалтерии, учета и прочее, — и сказал:

— Вот, потрудитесь, товарищ контролер, изучить как следует эти фолианты, и вы тоже все поймете в непонятных делах.

Инспектор почувствовал себя неловко и заявил, что, хотя никаких нарушений и отклонений в работе бухгалтерии им за время ревизии не обнаружено и все ведется здесь на высоком профессиональном уровне, все же в таком образцовом хозяйстве, которое славится во всей области, должен сидеть бухгалтер с дипломом. И никак не меньше.

Что и было записано в акте ревизии.

Председатель артели ломал себе голову, не зная, как быть. Там, в районе, чего доброго, найдутся перестраховщики, которые, не разобравшись как следует, могут постановить, чтобы бухгалтера отстранили от занимаемой должности. Доказывай потом, кто плох, кто хорош. Он советовался с членами правления, но никто не мог сказать ничего путного.

Так нежданно-негаданно собрались тучи над бухгалтерией артели, и все пошло вверх тормашками. Узнав об этом, Симха Кушнир ничуть не расстроился. Был, как всегда, спокоен и полон достоинства. Он человек не гордый. Если надо, сегодня же уступит свой пост другому, а сам пойдет к своим лошадкам и снова будет ездовым на плантации.

Легко сказать — Симха Кушнир кому-то уступит свою должность! Теперь никто в Ружице не представлял себе бухгалтерию без этого вечно озабоченного, очень забавного, честного, преданного делу и людям человека! Поднялся страшный шум: не отпустят его — и дело с концом. Нужно иметь в бухгалтерии своего, местного человека, а не такого, который живет где-то в Виннице, а здесь чувствует себя гостем.

Одним словом, пришли к тому, что Симху Кушнира не променяют на десятерых дипломированных бухгалтеров.

Но как же быть? Нужно ведь найти выход из положения, а не расточать похвалы в адрес земляка.