Старый Сантос и его потомки

— Страшная трагедия обрушилась на нас… Мне все время хотелось вспомнить, за какие грехи мы так жестоко наказаны. Испанская инквизиция… Был Торквемада, костры на площадях Мадрида… Царские погромы, Петлюра, Деникин, Махно… Это было страшно. Но того, что мы переживаем теперь, — история не знала. Так как же нам быть, односельчане? Неужели сидеть и ждать своей участи? Разве мы овцы, которые сбиваются в кучу во время бури и ждут, покорные, своей участи? Мы на своей родной земле и должны бороться… А то встанут из своих могил наши предки-воины и скажут, что мы их не достойны…

Когда зашла речь об истории, тут уж не сдержался Симха Кушнир:

— Гедалья, не нужно забывать, что предки жили в другое время. Тогда не было у врагов танков, бомбовозов и прочих орудий смерти… Виданное ли дело — швыряют на города и села бомбы и все уничтожают? Убивают ни в чем не повинных людей на дорогах!.. Варвары былых времен по сравнению с гитлеровскими палачами — ангелы! Что ты можешь сделать с пустыми руками, когда фашисты вооружены до зубов? Что мы могли сделать там, в балке, когда они на глазах убивали наших товарищей? Молиться? Чудом они не перестреляли всех нас!.. Твой сын Самуил, сын Менаши Симон, сотни парней из Ружицы, из Лукашивки теперь на фронте сражаются с врагом. У них оружие. Они не в западне, как мы… Зачем же говорить — предки!..

— Говорят, что Москва и Ленинград уже у Гитлера в руках… — вмешался Меер Шпигель.

— Этого не может быть! Немцы сами слухи распускают… — прервал его Симха Кушнир.

— Что ты сделаешь, когда мы оторваны от всего мира и ничего не знаем… — заметила Нехама Сантос.

— А вы слыхали, — вмешался бондарь Менаша, — в городе Яшполе, в нашем районе, палачи согнали всех евреев за колючую проволоку, устроили гетто… Люди там умирают от голода и жажды… Всех, даже калек, женщин и старух, гонят строить дороги, рубить камень. Столько людей уже замучили, постреляли!

— Как ты сказал: гетто? — Симха Кушнир вздрогнул. — Да ведь это же средневековье, дикость…

— А ты думал, фашисты — это не дикость? — сказал Меер Шпигель.

— Боже, они ведь и с нами могут так поступить…

— Я не вижу выхода…

— Устроили гетто — настоящий ад… — продолжал бондарь. — Никто не успел оттуда выехать… Люди загнаны за колючую проволоку, многих убивали прямо на улицах…

И без того мрачное лицо Гедальи Сантоса еще больше помрачнело. То, что он услышал о Яшполе, потрясло его. Туда ведь отправился брат Пинхас в надежде, что попадет как-нибудь домой, в Москву. Не иначе как застрял и, наверное, вместе со всеми брошен за колючую проволоку и тоже погибнет вместе со всеми. Боже, какая судьба! В гости поехал к брату первый раз за столько лет…

Это не давало покоя, казалось, ум не выдержит. Такой человек — и попал в ад! Как же узнать о судьбе брата, как помочь ему, если он жив? И чем помочь, ведь он сам в капкане и не может выбраться из Ружицы.

Все молчали. Известие о гетто в Яшполе повергло всех в полное уныние.

Люди ждали, что еще скажет Гедалья, но его мысли были далеко. Судьба брата отнимала у него жизнь. Душа скорбно молчала.

Облокотившись на полуразрушенную печь, стоял в сторонке Кива Бараш — старший кузнец артели. По природе своей малоразговорчивый, он дымил все время толстой цигаркой, то и дело отбрасывая длинный чуб, спадавший на лоб. Вдруг он заговорил своим хрипловатым басом:

— Не знаю, как насчет предков и прочего, но я для себя выковал стальной прут и поставил его возле дверей. Пусть только какой-нибудь подлый фашист попробует переступить мой порог! Смерть ему обещаю на месте.

— Басни рассказывай своей бабушке!.. — махнул рукой Менаша-бондарь. — Не был ты с нами, там, в балке, возле станции. Посмотрел бы на палачей с автоматами. Что бы ты там сделал со своим стальным прутом? Палкой думаешь перебить третий рейх? Пустая болтовня! Убьешь своим прутом одного гада, а они перестреляют всех нас. — Он подумал и продолжал: — Вот если б мы могли организовать отряд самообороны, как в былые времена!.. — И снова махнул рукой: — С кем тут создашь отряд? С Меером Шпигелем, с Шомой, с малышами, со старушками? Да и какой отряд самообороны сможет выступить против танков и самолетов? Вот были бы с нами Перец Мазур, Петро Гатчинский, молодые наши парни, тогда придумали бы что-нибудь, а так…

— В соседних селах и местечках, — вставила Рейзл, — появились какие-то полицаи, из местных предателей и уголовников. Они помогают немцам. Это такие гады — не приведи господи! На той неделе я хотела пробраться в Богдановку, в село, думала разжиться хлебом, так на меня напали эти полицаи, избили. Я убежала, еле живая осталась! Ходят с винтовками, с белыми повязками…

— Да, теперь вся погань повылезает из своих нор… Все черные силы будут служить фашистам… Продажные души!.. — проговорил Гедалья. — Но я верю… этой чуме придет конец. Я о другом. Нужно взяться за работу. Сидеть и ждать нечего. Давайте приведем в порядок наши жилища, огороды… Нельзя опускаться. Приближается осень, а там зима… Жить-то надо. А как жить, если не возьмемся за работу?..