Стать Джоанной Морриган

Я ждала этого вопроса, я к нему подготовилась. У меня на кассете – новый сингл «Blur». «Продержаться до завтра». Я им одержима весь последний месяц. По-прежнему создавая свою легенду, я давно запланировала, что именно эту песню я буду слушать по дороге на юг – буду слушать, как Деймон поет о Лондоне и как он заблудился на Уэстуэй, – и сидеть с видом задумчивым и благородным, как и положено человеку, осознающему свою судьбу. Я даже представляла, как папа обернется ко мне и скажет: «Да, это ты, моя девочка. Ты – девчонка двадцатого века». А я закурю сигарету и скажу: «Даже не сомневайся, пап». Это будет заклятие на удачу. Заговор на будущее. Поворотный момент в моей жизни.

Мы слушаем молча, примерно минуту.

– Что за херня? – говорит Крисси. – Поставь лучше «Bee Gees».

Я ставлю «Bee Gees». «Трагедию». Пока я вожусь с магнитолой, папа уже обогнал три машины.

– Я вот что подумал, – говорит он, подрезая «Фольксваген Жук». – Завтра будет концерт Бьорк. Ты же сможешь внести нас в гостевой список, да, Джоанна? Старина Пэт Морриган плюс один? Потому что у меня есть план. После концерта будет вечеринка, и вот там-то мы и побеседуем с дятлами, которые всем заправляют.

Папа явно воодушевился.

– С важными дятлами. С дятлами, очень влиятельными. С худшими из всех возможных. Если честно, я себя чувствую идиотом со всеми «рассылками демок по студиям» и «обзорами в паршивом журнальчике» – без обид, солнышко. Надо было не тратить зря время, а сразу вливаться. Прорываться на сборища, где наркотики, шлюхи и рок-н-ролл – как раз там-то и делаются все дела. Зуб даю, дятлы все те же, что были тогда. Я готов спорить на деньги, что обязательно встречу кого-нибудь из знакомых. Когда-то я знал их всех. Помню, был один хрен из отдела по поиску новых талантов…

Я смотрю на дорогу, на волнующие указатели «ЛОНДОН» и «НА ЮГ». Мне семнадцать. Со мной – мой брат, моя собака и ноутбук, на котором написано белым канцелярским корректором: «Джон Кайт». Я верю в музыку, в джин, в радость, и в неуемные разговоры, и в человеческую доброту. У меня на руке предупредительные шрамы, и уже совсем скоро у меня будут новые чистые стены, которые я заполню словами и лицами. Мне по-прежнему хочется изменить мир, так или иначе, и мне по-прежнему нужно сделать папу известным. Я ела наркотики с носового платка, пережила секс с обладателем пениса, чьи размеры опасны для жизни, обескуражила «Smashing Pumpkins», отменила сексуальную оргию на троих цитатой из «Бегущего по лезвию» и попыталась поцеловать моего героя под серенаду поющих гиббонов. И, как все лучшие подвиги, эти деяния были совершены ради девчонки: меня.

– …и он мой должник, – продолжает папа, скручивая сигарету левой рукой, на манер дальнобойщиков. – Не помню, как его звать. Сказать по правде, я забыл все имена. Но когда ты выносишь чью-то чужую жену, пребывающую в отключке, из отеля в Берлине по пожарной лестнице – в качестве одолжения для хорошего человека, ты уж точно запомнишь лицо этого человека. Если я его встречу, если он будет там завтра, тогда, дети мои…

Папа закуривает сигарету.

– Уже к Рождеству мы будем срать бриллиантами.

Благодарности

Писать книгу еще тяжелее, чем рожать. Честное слово. Проходишь через все круги ада – потом умираешь, но тебя возвращают, и надо рожать еще одного ребенка, только ребенок выходит уже из глаз – хотя глаза это не дыры и не предназначены для того, чтобы из них выходили дети. Вот так оно и происходит, только еще хуже. Я говорила, что это трудно? Так вот: это трудно. Когда целыми днями сидишь на стуле, задница жутко болит. Правда болит, я не вру. А потом еще этот ребенок выходит из глаз. Тихий ужас.

Так что мои «благодарности» это не просто дежурное выражение признательности, а слезный, пронзительный вопль СПАСИБО всем людям, которые буквально за шкирку тащили меня к линии финиша.

Спасибо моему британскому редактору Джейку Лингвуду и моему американскому редактору Дженнифер Барт – они оба вложили в «Стать Джоанной Морриган» столько любви, времени и труда, что я просто не знаю, что бы я без них делала. Они настоящие мастера своего дела. Как будто тебя редактируют и Годзилла, и Мотра. Вы просто невероятные. Так и знайте.

Спасибо Луиз Джонс и Клер Скотт из «Ebury» (Великобритания) и Грегори Генри из «Harper Collins» (США): нет ничего сексуальнее, чем радушное покровительство истинных профи и радостный клич: «По коктейлю!» Да, вы такие! Очень крутые и очень веселые.

Спасибо Джону Нивену, который с такой теплотой отозвался о черновом варианте романа, что я даже расплакалась. Увидимся в аду, дружище.