Стать Джоанной Морриган

И слова: вся остальная стена сплошь в словах. Страница из «В дороге», где говорится о людях, которые никогда не скучают и горят, словно римские свечи. Речь Скарлетт О’Хара: «Видит Бог, я никогда больше не буду голодать», – на которую я смотрю, задумчиво поглощая сандвичи с сыром. Стихи. Тексты песен. От «Бунтаря, бунтаря» до «Королевы-сучки». Когда Боуи кричит: «О боже, я бы справился лучше!», я слышу голос еще одного молодого парня, застрявшего не пойми где. Глядя в окно, он размышляет, что мог бы построить другой, лучший мир, если бы его допустили до механизма, управляющего мирозданием. Если бы он мог ворваться в машинное отделение с ящиком инструментов и засесть там на сутки.

Некоторые цитаты я пишу прямо на обоях, чтобы их не потерять. Чтобы их не унесло ветром. Я составляю коллаж себя – здесь, на стене.

Собирая кусочки для внутреннего обустройства своей головы, я меняю себя и внешне. На распродажах и барахолках я больше не покупаю привычные для себя вещи: вещи, которые мои родители назвали бы «клевыми». Как большинство хиппи, они любят яркие цвета. Лохматый свитер, связанный вручную из пряжи всех цветов радуги, будет принят на «ура». «Клевая шмотка, сынок».

Но теперь я не буду такое носить. Никаких больше ярких цветов.

Теперь я хожу только в черном. Черный – для дела. Как и пристало разбойнику с большой дороги. Ботинки, колготы, шорты, рубашка: все черное. Черный официантский фрак, который слегка жмет в груди, но это не страшно. Я девица Турпин, маленькая разбойница. Я собираюсь ограбить большой дилижанс, следующий в Лондон, и отжать новую жизнь разом у всех пассажиров.

Волосы я тоже покрасила в черный цвет. Краской, украденной в той же аптеке, где я стырила подводку для глаз, – похоже, вся тамошняя охрана состоит исключительно из бумажки с надписью «Не надейся что-то у нас украсть» на двери. Но кто-то прекрасный кое-что зачеркнул черным фломастером, кое-что дописал, и получилось: «Надейся: будь красивой». Теперь это будет мой новый девиз.

Из аптеки можно украсть что угодно. Например, ярко-красную помаду, которой я мажусь так щедро, словно живу последний день.

В сентябре, когда начинается школа, мои новые черные волосы не остаются незамеченными.

Лучший комментарий по этому поводу – от Эммы Паджетт:

– Ничего так, прикольно. Ты прям до смерти похожа на Вайнону Райдер!

Худший – от Крейга Миллера, который стоял у нее за спиной:

– Скорее, на Вайнону Райдер уже после смерти. Ха-ха!

Мнение Крейга Миллера меня не волнует. Он пердит себе в руку и дает понюхать девчонкам, которые ему нравятся. Он ни разу не Джакомо Казанова («История моей жизни», Longmans, 1967–1972), которому я бы понравилась точно. Казанова любил умных женщин. И объемные задницы.

Через месяц после «Выходных в Мидлендсе» я спускаюсь в прихожую на свою почтовую вахту у двери, одетая как Эдвард Руки-ножницы, подрабатывающий официантом. Я убила несколько часов жизни, вышивая («Традиционные и фольклорные орнаменты», Алан и Джилл Бриджуотер, Search Press, 1990) свое новое имя, Долли Уайльд, на всех предметах одежды, какие у меня есть: на груди на кофте, на отвороте шорт, на бедре на джинсах. Я прикрепляю к себе ярлычки. Я не хочу забыть свое имя.

Теперь мое основное занятие – выделка Долли Уайльд. Меня радует мысль, что когда ты решаешь, кем быть, по всем ощущениям это работа. В нашей семье я единственная, у кого есть работа. Моя тревожность значительно сократилась.

Конкретно на сегодняшний вторник у меня запланированы «знакомства и связи». Я очень серьезно подхожу к работе по созданию себя. В библии бизнеса «Практика менеджмента» (Питер Ф. Друкер, Harper & Bros., 1954) написано, в частности, что предпринимателю необходимо «побольше общаться с людьми, занятыми в той же сфере, и заводить полезные знакомства».

Кузина Эйли недавно преобразилась – а именно «подалась в готы» в прошлом году, – и я еду в центр, чтобы заново завести с ней знакомство.

И беру с собой моего делового партнера.

 – Чего тебе надо?

Я моргаю.

Я сижу под «Мужиком на лошадке» вместе с кузиной Эйли и ее компанией из четырех парней-готов, одного из которых я знаю по школе. Оливер. Кажется, единственный парень во всем Вулверхэмптоне с таким именем. Я помню его до того, как он сделался готом, – каждый день, на большой перемене в столовой, вокруг него собирались мальчишки, пищали тоненькими голосами: «Пожалуйста, сэр, я хочу добавки», – и толкали его в стену. При таком положении дел, в общем, и неудивительно, что он подался в готы. Это был лишь вопрос времени.

– Привет, – радостно говорю я, но мне здесь явно не рады.

– Так чего надо? – повторяет Эйли.