Стать Джоанной Морриган

Крисси смотрит на меня. Смотрит долго, почти минуту. Иногда у него бывает такой взгляд… как будто ему меня жалко. Вот и теперь он смотрит с жалостью, почти с жалостью.

– Ну, это сбудется. Обязательно сбудется, – наконец говорит он, отворачивается к стене и натягивает на голову одеяло.

 Дождавшись, когда все уснут, я приступаю к самоудовлетворению. В последнее время мои сексуальные фантазии упорно склоняются к Средневековью – вдобавок ко всем набранным в библиотеке книгам о разнообразных гадательных практиках я прошерстила всю секцию эзотерической литературы и прочла много книжек о ведьмовстве.

К своему удивлению я обнаружила, что эти книги буквально пронизаны порнографией. Разумеется, они не считаются порнографией – это не более чем исторические документы о женщинах, часто монахинях, имевших сношения с дьяволом.

Похоже, история знала немало монахинь, занимавшихся сексом с самим Князем тьмы. Если дьявол заправляет тебе в миссионерской позиции, то он инкуб. Если ты сверху, то он суккуб. В книгах о ведьмах можно найти самые разные технические подробности половых актов с дьяволом.

Например, в одной книге было написано примерно так: «Юную неофитку, по всей видимости опоенную дурманным зельем, выводят в центр собрания, и она стоит перед ковеном полностью обнаженная. «Юная неофитка! – взывает к ней верховная жрица. – Ты хорошо мне послужила! Войди же в круг избранных и отдайся любому, кто тебя возжелает!» И девице приходится уступать непотребным желаниям всякого члена ковена, кто захочет ее отыметь, и участвовать в свальном грехе извращенного свойства».

И так далее, и тому подобное. Короче говоря, я теперь мастурбирую, размышляя о средневековых демонах.

После всех стрессов минувшего дня я представляю, как меня укладывают на алтарь и заставляют «предаться похоти» с чередой сладострастных демонов и распутных жрецов. Поля пшеницы засохли, посевам грозит гибель, и если местные колдуны не оттрахают девственницу на черной мессе, вся деревня загнется от голода.

Только представь: ты занимаешься сексом для общей пользы. Ты нужна всем. Иначе случится неурожай. Это так возбуждает. Свальный грех извращенного свойства. Ммммммм. Либо я думаю вот об этом, либо о Джоне Кайте, но лучше не думать о Джоне Кайте, потому что я снова заплачу. Я всегда плачу, когда о нем думаю. Лучше думать о черной мессе.

– Джоанна.

Я молчу.

– Джоанна, что ты там делаешь?

Это Крисси. Он не спит.

– Э… я просто… чешусь. У меня чешется.

Тишина.

– Что-то ты часто чешешься в последнее время. И всегда по ночам.

Я молчу.

– У тебя, что ли, чесотка, Джоанна?

Очень долгая пауза. И наконец:

– Кажется, у меня… вши.

 На следующий день Крисси говорит маме, что ему нужна отдельная комната, без меня и Люпена.

– Конечно! – радостно отвечает мама. – С радостью предоставлю тебе отдельную комнату! Достану ее у себя из задницы – где-то она завалялась! И пони в придачу. И небольшую конюшню! Кажется, она где-то была.

– Я могу поселиться в столовой, – говорит Крисси с прохладцей в голосе.

Мама впадает в неистовство.

– В столовой?!

– Ага. Я все обдумал. Мы все равно там не едим.

Это правда. Мы едим либо в гостиной, перед телевизором, либо на кухне – практически на ходу. Быстренько запихнешь в себя бутерброд с сыром, и все дела.

Мама категорически против, чтобы Крисси селился в столовой.

– Но мне нужна своя комната! – говорит Крисси.

В нем появилась какая-то новая решимость – впечатляющая непреклонность – с тех пор, как стало понятно, что поступление в университет ему точно не светит. Весь его вид говорит: «Да, вы изрядно меня нагнули, но это было в последний раз. Отныне и впредь я несгибаем. Я буду драться».

Конечно, я знаю, почему Крисси вштырилось перебраться в отдельную комнату: потому что уже не одну неделю я бужу его по ночам своей мастурбацией под сатанинские фантазии – и, движимая чувством вины, я горячо выступаю в его поддержку.

– Мне кажется, Крисси и вправду нужна своя комната, – говорю я. – Он уже взрослый, ему семнадцать. Ему необходимо отдельное жизненное пространство. Чтобы ему никто не мешал.

– Вот именно, – говорит Крисси, демонстративно не глядя на меня. – И мне нужно место для саженцев.

С недавних пор Крисси увлекся садоводством – с намерением выращивать овощи, чтобы мы не умерли от цинги. Наша спальня забита цветочными горшками с ярлычками «Кабачки», «Зеленый горошек», «Помидоры» и «Чили».

Как это принято у нас в семье, начинается большой жаркий спор, в котором участвуют все домочадцы, за исключением близнецов. Под запрос Крисси насчет столовой мы с Люпеном, пользуясь случаем, продвигаем свои интересы. Люпен клянчит велосипед, ночник и робота-трансформера.

К четырем пополудни мама сдалась. Теперь кровать Крисси стоит в столовой – там, где раньше был обеденный стол. Стол переехал ко мне. Это будет мой письменный стол для работы.

Ближе к вечеру на двери столовой появляется листок с надписью «Сексодром имени Алана Титчмарша» – сделанной мной. Крисси расставляет свои саженцы на импровизированном стеллаже, сооруженном из досок и кирпичей.