Стать героем

Волхв выразительно поднял брови, ожидая дальнейших объяснений.

– Ух… Дело было так, я заснул под деревцем тут неподалеку, когда проснулся, передо мной волк стоит, зубами клацает, – Пашу чуть передернуло от этих воспоминаний, – Я испугался. Сам не знаю как, но вот осколок этот его и зажарил, когда волк на меня бросился. Молнией.

Выслушав рассказ, волхв многозначительно хмыкнул. Поинтересовался, не видел ли Паша других волков. Получив отрицательный ответ, он приказал закинуть тушу в сарайчик. Захлопнув дверь, Еремей сказал:

– Теперь иди, помоги лошадей разгрузить, как управишься, ко мне подойдешь.

Паша лишь кивнул, и поторопился обратно во двор, к лошадям. Незнакомец с любопытством разглядывал Павла, отчего последнему становилось не по себе. Однако ни один из них не спешил заговорить. Зато они, хоть и в молчании, но вполне слаженно разгрузили лошадей и затащили тюки в дом. Паша, так и не вымолвив ни слова за это время, и, все так же молча, подошел к волхву.

– Вот, возьми эту бересту, – волхв вручил Паше в руки берестяную табличку, на которой было что-то написано, – Любава проводит тебя до дома старосты, дашь ему эту записку. Он пристроит тебя на какую-нибудь работу, даст тебе кров и пищу. Вечерами же будешь ходить ко мне для учения. Все понял?

– Понял, – кивнул Паша и покинул двор.

Обещание волхва было выполнено, Павла ждала Любава. Она пристально глядела на него, в ее глазах плясало что-то схожее с отвращением. Паша почувствовал себя омерзительным созданием и поник, пожалуй, этот взгляд стал худшим наказанием за его проделки.

– Пойдем, – мягко, будто с неким сочувствием, позвала Любава.

Паша растерянно поплелся за ней, так и не понимая истинного настроения девушки. Внезапно пришло равнодушие, Паша подумал, что ему нет никакого дела до мнения этих людей, ведь они из разных эпох и миров. Они будто очень реалистичные иллюзии. Эти мысли сменились злобой, Паша был зол на окружающих. Зол на себя самого. На то, что ему часто приходилось искать такие нелепые оправдания своим чувствам и действиям, на то, что его судили, вынуждая искать эти оправдания.

Словно на поводке, он просто плелся вслед за Любавой, уже не увлекаясь разглядыванием ее фигуры. Его увлек поток мыслей, осознание сложившейся ситуации. Ведь он никогда не мечтал о подобных приключениях, ему нравилось сидеть дома и жить как миллионы людей. В замкнутом круге бесконечных повторений. Он был доволен однообразными попойками, головной боли по утрам и отсутствием цели. Он мечтал, как все, но как-то не до конца. Просто потому, что так надо, надо мечтать. Ему было комфортно там, в однообразном мире, и теперь он был зол, что именно на его плечи выпал груз испытаний.

За этими мыслями он сам не заметил, как они дошли до высокого дома в центре деревушки. Дом разительно отличался от остальных своими размерами, а главное, наличием двух этажей. Даже терема, которые Паша видел в городе, выглядели несколько беднее. На этом доме, казалось, резчик не останавливался вовсе, и так увлекся, что покрыл узорами чуть ли не каждый квадратный сантиметр.

Во дворе, по местным меркам, кипела жизнь. Впрочем, как и за пределами забора. В деревню проездом прибыл торговый обоз, торопливые грузчики носили тюки в дом старосты под лай собак, которые лишь чудом не бросались на носильщиков. Количество перенесенных мешков и их наполнение было загадкой для Паши, но для себя он отметил, что староста не бедный человек. Особенно бросились в глаза сапоги на двух пареньках, лет десяти, что сразу наблюдали за грузчиками, а потом скрылись в доме. До этого момента Паша наблюдал исключительно босых детей.

– Вот мы и пришли, – сказала Любава, и с какой-то непонятной спешкой удалилась.

Паша смотрел ей в след, как брошенный ребенок. Ему показалось, будто вокруг него царила дикая суета, и он остался один в огромном мире, совсем не понимая, что делать дальше. Однако наваждение спало, и он понял, что два грузчика не создают суеты, и деревня не такая уж огромная, да и цель вполне ясна.

– Где там этот ваш староста, – прошептал Паша, и вошел во двор через распахнутые ворота.

Дорожка к дому была проложена досками, однако на ней вряд ли смогли бы разминуться двое. Прямо навстречу Паше шел толстый человек, поблескивая крысиными глазками. Он лучился радостью, и причина оной была вполне ясна. Толстяк прижимал к животу увесистый кошель, задорно звякающий монетами. Паша понял, что это купец, владелец обоза. Одет он был подобающе, хоть на улице и было тепло, однако меха купец не снимал, тем самым показывая свой статус.