Стать Лютовым

Лавочка помещалась в небольшой светлой комнате, разделенной надвое лакированной деревянной стойкой. Лавируя за стойкой, молодой человек с идеальным косым пробором в пшеничных волосах демонстрировал свой товар двум американским теткам, сидевшим на высоких табуретах по эту сторону стойки, лицом к молодому человеку и спиною к вошедшим. Товару было много: на стойке перед тетками, на мягкой бархатной подстилочке, громоздились, задрав оглобельки, очки разнообразных видов и размеров, числом не менее двух дюжин. Чуть в стороне расположились очешники - серебряные и лаковые, кожи оленьей, змеиной и крокодиловой, и бисерные вышитые, и тонкого индийского муслина.

На бряканье колокольчика над входной дверью молодой человек с пробором обернулся и загнанно взглянул на вошедших.

- Эти вам к лицу,- с трудом подбирая английские слова, нежно сказал продавец.- Замечательно!

Тетка с седыми буклями оборотилась к подруге, как к зеркалу, и скептически взглянула. Наклонив голову к плечу, подруга приоткрыла рот, словно бы собираясь вынести приговор, и показала отменные вставные зубы, но не произнесла ни звука.

- Стекла великоваты,- стаскивая очки, сказала тетка с буклями.

- Тогда эти,- двумя пальцами выуживая новую пару откуда-то из-под стойки, еще нежней произнес молодой человек.- Вот. И очешник со скидкой.

Устроившись за спиной у американок, Иуда Гросман внимательно наблюдал и слушал. Лицо его, к удивлению Кати, выражало совершенное довольство.

- Это надолго,- прошептала Катя.- Они всё тут переберут.

Иуда не ответил, только улыбнулся.

А тетка с буклями снова повернулась к подруге, и та снова не сказала ничего, только неопределенно повела головой из стороны в сторону.

- Стекла мелковаты,- возвращая очки продавцу, сказала тетка.

- Это мода,- прожурчал молодой человек.- Все так теперь носят.

- Да, да,- покачивая буклями, тетка согласно улыбнулась.- Но стекла мелковаты.

- Тогда вот,- с напряженной улыбкой сказал молодой человек.- Стекла восьмиугольные, дужки с петельками. Золотое покрытие. Модель "Антоний и Клеопатра". Замечательно!

Иуда, всматриваясь, восторженно что-то пробормотал.

- Очешник "кроко",- с надеждой добавил молодой человек.- С гарантией.

Надев очки, тетка на своем табурете благосклонно повернулась к подруге, та откинула голову и оскалилась.

- Петельки слишком далеко выступают,- сказала тетка.- "Кроко" натуральный? Вы уверены?

- Нильский,- сказал молодой человек и наклонил пробор.- Самец, любимец фараонов. Три с половиной метра, включая хвост... Примерьте вот эти. Скромно, достойно. Аристократично. Модель "Калиостро". Исключительная оптика.

- Не возьмет,- шепнула Катя.- Или возьмет?

Иуда вытянул губы и чуть заметно пожал плечами.

- По доступной цене,- угрюмо глядя, сказал молодой человек.

Зубастая американка разволновалась, она ерзала на табурете, придирчиво разглядывая подругу с разных позиций.

- Все-таки возьмет,- сказала Катя.- Должна взять.- Молодой человек с пробором взглянул на нее, в его глазах стояла тоска.

- Дужки чуть коротковаты,- сказала тетка с буклями.- И стекла почему-то так блестят... Но я подумаю.

Американки, как по команде, поднялись и потянулись к двери. Звякнул колокольчик.

- Идиотки, они и в Африке идиотки,- освобожденно сказал молодой человек и улыбнулся.

- Они вернутся? - спросил Иуда.

- Наверняка! - сказал молодой человек.- Вернутся и купят. Завтра скорее всего... Что для вас?

- Великая нация,- сказал Иуда Гросман.- Знают свой интерес. Всё, что они тут вытворяли,- в порядке вещей и на законном основании... Вот такие у вас найдутся? - И с осторожностью извлек из кармана вчерашние обломки.

- Эти вам подойдут,- сказал молодой человек и протянул Иуде очки с круглыми стеклами.- Берете? Или рассказать что-нибудь про нильских крокодилов?

- Спасибо, не надо,- сказал Иуда.- Про крокодилов я уже слышал.

Семьдесят лет спустя, 19 июня 1997 года, знаменитые очечки Иуды Гросмана исчезли из застекленной витрины одесского литературного музея, где они экспонировались вместе с другими реликвиями - бритвенной мыльной кисточкой и носовым платком с монограммой. Очки были украдены по заказу американского коллекционера Джея К. Робинсона из города Цинциннати, в соответствии с предварительной договоренностью уплатившего дерзкому вору 100 000 долларов США.

Через неделю после взлома посетители музея могли со смешанными чувствами разглядывать в витрине другие очки, ничем, в сущности, не хуже прежних.