Стать Лютовым

против этого вежливого усача по имени Нестор Махно, смотреть, как он допивает последние капли кофе из большой фаянсовой чашки, слушать его дурацкие рассуждения о революционной ситуации в сталинской стране. Плевать на чай с вишнями под Киевом, плевать на семейную подушку с рюшками и на еврейские коржики с маком. Да, страшно Иуде Гросману, страшно до задышки, до потных ладоней. Но Кирилл Лютов не уйдет отсюда.

Мария Глосберг говорила, не закрывая рта, о каких-то тапках, которые Махно шьет для заработка, о том, что, наверно, удастся по анархистским каналам устроить Нестора Ивановича маляром на парижскую киностудию, о том, что с приездом Иуды Гросмана дело пойдет значительно лучше, потому что отредактированные мастером тексты воздействуют на массы куда сильней, чем сырые.

Махно не слушал Марию. Сгорбившись над столом, он старательно что-то чертил карандашиком на бумажном листе. Карты, схемы прорывов и атак? Коней? Всадников? Иуда вытянул шею, заглядывая. На бумаге обозначились контуры человеческой фигуры в шляпе и нелепом балахоне, из-под которого выглядывали босые ноги.

- Можно? - спросил Иуда и потянулся к рисунку.

То был ангел. Одно крыло указующе воздымалось вверх острым концом, другое, перешибленное у основания, свисало. Иуда Гросман достал самопишущую ручку и, аккуратно водя пером, зачернил балахон, крылья и шляпу ангела.

С этим Веней, Веней Рискиным, Иуда встретился пять лет спустя, на московском ипподроме, совершенно случайно. После третьего заезда играющая публика сломя голову кинулась с трибун в ресторан. Столики были расхватаны за считанные секунды, официанты чиркали карандашами в своих блокнотиках. Иуда Гросман досадливо оглядывал зал с порога, выискивая знакомых или хотя бы полузнакомых людей, к которым можно было подсесть. В глубине помещения он увидел стол, за которым в одиночестве, развалясь по-хозяйски, но отнюдь не вызывающе сидел перед бутылкой минеральной воды "Боржоми" молодой человек плотного сложения, с круглыми глазами и густейшей вздыбленной шевелюрой. Сомнительно, чтобы эти дикие заросли возможно было впихнуть в шапку. Поймав взгляд Иуды, молодой человек приветливо улыбнулся и призывно замахал руками, как бы приглашая бездомного к очагу. Пожав плечами, Иуда подошел.

- Садитесь, что вы стоите! - сказал молодой человек.- Вы же видите, сколько места. Я занял столик сразу после первого заезда и сижу.- Он тоскливо взглянул на почти пустую бутылку "Боржоми" и, выгнув короткие тонкие брови, неодобрительно покачал головой. Жесткая его шевелюра даже не шелохнулась, как будто была сплетена из проволоки.

- Зачем? - спросил Иуда, садясь.

- Я люблю ипподром,- сказал молодой человек.- Я хочу выиграть, но у меня ничего не получается. Ни разу! Так я пока зарабатываю тем, что держу столик. Приходят те, кто выигрывает, но уже всё полно, всё занято. Так хочется выпить рюмку водки и съесть котлету по-киевски! И вот вы видите сами: негде даже плюнуть.- Молодой человек покрутил головой, словно выискивая местечко, куда можно было бы плюнуть, но не нашел подходящего.

- И что вы имеете с этого занятия? - спросил Иуда заинтересованно.

- Я имею пару крутых яиц с этого занятия,- сказал молодой человек,щепотку соли и фужер водки для хорошего аппетита. Всё! Это всё, что я имею, не говоря уже о "спасибо". Когда вы побежите играть дальше, вы мне скажете: "Спасибо, Веня! И держите ваш столик до следующего антракта!"

- Вы случайно не из Одессы, Веня? - предположил Иуда Гросман, с приязнью глядя на молодого предприимчивого человека, словно бы появившегося из ранней прозы самого Иуды.

- Можно так сказать...- уклончиво ответил Веня.- А вас я знаю - вы Гросман. Я вас сразу узнал, и считайте, что мне повезло.

- Почему? - спросил Иуда.

- Во-первых, я тоже пишу,- сказал Веня Рискин.- А во-вторых, вы кое-что знаете за лошадей. Что, не так? Это не я написал про мир, по которому гуляют женщины и лошади.

- Про луг,- придирчиво поправил Иуда Гросман.- А почему крутые яйца? Почему не фаршированная щука или та же котлета по-киевски?

- Потому, что яйца идут в скорлупе и без гарнира,- дал объяснение Веня.Перерыв тут минут двадцать, ну берите все двадцать пять. Пока заказ, пока ждут, потом звонок - люди не успевают съесть, что им несут. И все, что они не доели, греют и несут уже в другой перерыв: кушайте на здоровье! А крутые яйца в скорлупе - как жемчуг в сейфе, ключик от которого лежит в вашем жилетном кармане, если, конечно, у вас есть жилет.

- Но почему жемчуг? - с настойчивым любопытством спросил Иуда Гросман.

- Так не жемчуг,- уступил Веня,- так что-нибудь другое!

Принесли заказанное. Веня, прикрыв ладонью затылок, длинными глотками выпил водку и занюхал корочкой.

- Пирожные с молоком хорошо, водка с черным хлебом лучше,- сказал Веня и выдохнул с удовольствием.- Я это выучил на войне, на Украине.

- Воевали? - спросил Иуда.

- А что делают на войне? - Веня кругло поглядел на Иуду и вздохнул.- Либо ты догоняешь, либо тебя догоняют... Я служил счетоводом в одном отряде, у меня была тачанка и сундук с казной.