Стать сильнейшим (СИ)

– Ладно,– Кеншин закончил приготовления, внутренне кривясь от отвращения. Не хотелось ему прибегать к данной мере наказания, не хотелось применять насилие к любимой сестре, но прав Гинрей-доно, когда говорил ему: если отец не порет свое чадо, то он его не любит. И именно Гинрей-доно натолкнул его на здравую мысль воспользоваться розгами, предупредив, чтобы не давал никаких поблажек, а Орихиме созналась, что в детстве отец не раз порол ее за провинности.

Розга свистнула в воздухе, а весьма специфический звук стыковки перекрылся громким взвизгом Юки. Удар оказался таким сильным и болезненым, что Юки почувствовала, как на глаза навернулись слезы, а по попе словно стеганули раскаленным бичом. Еще два удара она выдержала, но на четвертом разрыдалась и описалась от боли, сжимаясь и вскрикивая от каждого удара.

Постепенно розог становилось все меньше, всхлипывания Юки– все глуше, а рука Кеншина начинала дрожать, но не от усталости. Усилием воли поборов предательскую дрожь, Кеншин продолжил воспитательный процесс, а в голове звучал голос Гинрея-доно: «Лучше переборщить, чем пожалеть, о чем я искренне сожалею. Видимо, мало порол своего сына».

Когда последняя розга переломилась, Кеншин отшвырнул ее в сторону и подошел к ведру с водой. Раз уж взялся за дело всерьез, нужно довести до конца.

Юки вздрогнула и вскрикнула, когда ее окатило потоком ледяной воды и вдруг обнаружила, что веревки, до крови стершие ее запястья и лодыжки, куда-то исчезли.

– Никакого исцеляющего кидо, или в следующий раз я не буду так мягок,– голос брата стеганул по ее ушам не слабее розги, заставив Юки вздрогнуть и сжаться, закутываясь в брошенное полотенце. А во взгляде синих глаз, наполненных слезами, Кеншин рассмотрел боль, глухую обиду, унижение, отчаяние и страх.

Парень сдержал свой порыв шагнуть к сестренке и прижать ее к своей груди, извиниться, успокоить ее, шепча всякие глупости, и решительным, быстрым шагом покинул подвал.

Конец флешбека

Шаолинь шагнула к парню и прижалась к нему, а все тревоги и сомнения быстро растворились в тепле и уюте.

– Ступай, и знай, двери этого дома для тебя всегда открыты,– чуть усмехнулся Кеншин.– Юки, нам пора на распределение.

В отличие от своих товарищей, Кеншин и Юки не приняли предложения капитанов и решили спокойно доучиться в академии, а Шаолинь осталась с ними. Кайен Шиба и Мияко Сакадзуки заключили помолвку и теперь вместе занимают офицерские должности в тринадцатом отряде. Тэтсудзаэмон Иба решился поступить в одиннадцатый отряд, где занял должность десятого офицера. Юмия изъявила желание служить в шестом отряде, и кажется, уже нашла себе парня, наследника какого-то там не слишком богатого, но и не бедного, крепкого клана.

Унохана Ретсу и Шихоин Йоруичи продолжили регулярные пытки и избиения… то есть тренировки, Гинрей Кучики уже всерьез задумывался над тем, чтобы раскрыть Юки тайные техники клана Кучики и был готов сделать ее своим третьим офицером– Когу он повысил до лейтенанта.

Хината готовилась к рождению сына, которое должно произойти в следующем месяце. Беременность протекала довольно тяжело– малыш оказался невероятно сильным, из-за чего взрывы реацу в поместье клана Кучики стали обычным делом. Хината справлялась с улыбкой на лице и уже знала, как назовет своего сына. Бьякуя, Бьякуя Кучики, которому уже сейчас, еще до рождения пророчат стать сильнейшим главой клана Кучики в истории, а Юки была приглашена в качестве крестной. В общем, жизнь не останавливалась, и все было бы замечательно, если бы не гражданская война.

Синигами дезертировали и гибли, пополнение обещало стать совсем небольшим– перепуганные родители забрали почти половину пяти- и шестикурсников назад в свои семьи и кланы, а в ближайшие лет пять толкового набора не ожидалось из-за ЧП полгода назад. Дело дошло до того, что сами капитаны выходили на боевые операции, хотя обычно редко сами вступали в бой, дошло до того, что Унохана расплела свою косу и взялась за меч, сея хаос и разрушения во всех подозрительных районах. На этой войне особенно отличился Кога Кучики, и если бы не отсутствие банкая, его уже сделали бы капитаном– лейтенант шестого отряда не потерпел ни одного поражения. Далеко не все знали, почему, и все приписывалось его невероятным боевым навыкам, которые, если быть честным, были весьма высоки.

Кеншин хотел остаться еще на год– ему плевать на гражданскую войну,– но ректор и совет решили, что и пятый, и шестой курс должны стать выпускниками, так что сейчас им предстояло надевать парадную форму и тащиться на распределение. Кеншин тяжело вздохнул, уже представляя, какую баталию устроят капитаны за них– лишь в первом, четвертом, и тринадцатом отрядах был полный набор старших офицеров, что до пятого и седьмого отрядов, то дезертировали даже их лейтенанты и увели многих синигами вслед за собой. В десятом отряде случилось нечто совершенно из ряда вон: дезертировал капитан и большая часть отряда, в результате чего в отряде остался только лейтенант и полсотни синигами, оставшихся верных Готей-13.