Стать смыслом его жизни

— Пусть адвокат разбирается. В конце концов, думаю, он найдет настоящего убийцу. Вообще, оказывается, наше судопроизводство — такая интересная штука! Суды могут длиться годами. Деревянко рассказывал, что недавно мужика забыли посадить.

— Вы шутите?

— Нет, на самом деле. Осудили на четыре года, суд закончился, мужик пошел домой. Ждал-ждал, когда за ним приедут, сам, разумеется, инициативы не проявлял. Попутно женился. У жены фамилия была какая-то благозвучная, он решил свою сменить. Оформил новый паспорт, заметь, в том же районе, в котором его осудили, и жил бы себе припеваючи, но решил снова взяться за старое. Тут его снова поймали, отпечатки сняли и говорят:

— Постой, ты же у нас по документам еще сидишь!

— Это анекдот такой?!

— Самая что ни на есть правда!

— И чем дело кончилось?

— Суд идет, — сказал Васильченко и довольно похоже изобразил героя старой доброй кинокомедии: — Да здравствует наш суд! Самый гуманный суд в мире! Так что есть шанс, что Петрову оправдают. Я, кстати, предложил ей работу у меня в фирме.

Вера улыбнулась и почувствовала, как с души что-то упало. Не камень, но что-то весьма увесистое.

* * *

Донской ехал на корпоративную вечеринку «Посейдона». Для ее проведения был арендован самый престижный зал города — в Плаза-центре. У входа парковались такие крутые автомобили, что Александр со своим «Фордом» чувствовал себя «Запорожцем» в компании «шестисотых» «Мерседесов».

Это была совсем другая жизнь. Мужчины в смокингах, женщины в вечерних платьях, запах духов, цветов, хвои, цитрусовых, смесь музыки и людского гомона будоражили кровь. Александр взял с подноса миловидной официантки бокал с шампанским и поднялся на галерею, опоясывающую зал. Отсюда открывался отличный вид на празднично украшенное помещение и елку, щедро увешанную золотыми шарами.

Внезапно в зале стало тихо — на небольшое возвышение возле елки поднялся Генеральный и произнес речь. А потом заиграла музыка, и народ разделился по интересам: любители поесть и выпить на халяву устремились к банкетному столу, молодежь устроила танцы.

Александр собирался было спуститься вниз, как вдруг услышал за спиной низкий женский голос, пропевший:

— Ты не танцуешь, Ленский? Чайльд Гарольдом стоишь каким-то?

Он обернулся и увидел невысокую, плотно сбитую девушку в простеньком черном платье. Она была миловидной, если не обращать внимания на довольно крупный нос, резко контрастирующий с остальными чертами лица, которые на его фоне терялись, как теряются маленькие домики на фоне небоскребов. Хотя в отдельности эти черты были довольно привлекательными: большие карие глаза, рот со слегка вздернутой верхней губой и капризно оттопыренной нижней, блестящие каштановые волосы.

— Да вот думаю, что лучше — выпить или потанцевать?

— И я! Меня зовут Саша, — девушка протянула Донскому руку с длинными пальцами, оканчивающимися по-детски коротко обрезанными ногтями, так не похожими на когтеподобные Полинины или удлиненные перламутровые Катькины.

Всем своим барышням Донской поцеловал бы руку, а эти тонкие пальчики он просто пожал, с удивлением почувствовав ответное, довольно крепкое рукопожатие.

— Я тоже Саша! — представился он. — Редко встречал таких симпатичных тезок.

Девушка засмущалась.

«Вот наивняк, — подумал Саша, — куда ты лезешь к взрослым мужчинам!». И спросил:

— Вы музыкант?

— Почему вы так решили? Из-за «Евгения Онегина»?

— Нет, из-за ваших ногтей.

Она вытянула вперед пальцы и стала всматриваться в них, будто впервые увидела.

— Вы находите их некрасивыми?

— Ну что вы! Очень изящные, утонченные. Мне нравятся.

Она удовлетворенно улыбнулась.

— Я мечтала быть оперной певицей, знаю много арий и романсов, — и добавила без всякого перехода, — мне хочется танцевать. Хотя бы один танец. Ну пожалуйста! — ее карие глаза увлажнились, отказать было просто невозможно.

Александр жестом галантного кавалера взял девушку под руку и повел вниз по лестнице. От нее даже пахло не так, как от обычной женщины. Вместо привычного шлейфа духов за ней тянулся запах то ли мыла, то ли детского крема. Почему-то в голову пришло дремуче-забытое слово «целлулоид». Девушка действительно напоминала шарик для настольного тенниса, круглый, гладкий, полный скрытой энергии, способный бесконечное множество раз подпрыгивать на ракетке, которую держит уверенная рука. Сходство дополняли большие армейские ботинки, контрастирующие со всем обликом Саши точно так же, как контрастировал с чертами лица выдающийся нос.

Первым, кого они встретили внизу, был Генеральный директор «Посейдона» собственной персоной. Кивнув Александру, он обратился к его спутнице:

— Я вижу, ты не скучаешь? Это наш гость — директор фирмы «Ника», помнишь, я тебе рассказывал? Моя дочь Александра, — представил он девушку Донскому.

«Так вот ты какая, Сандра!» — подумал Донской, и ему стало неинтересно — уж слишком легкой оказалась победа. И еще он с удовлетворением отметил, что Сандра ничего не слышала о его отце и он для нее — директор фирмы «Ника» Александр Донской, а не сын хозяина компании «Дон» Дмитрия Донского.