Стать смыслом его жизни

Танцевала она как-то неумело, по-детски натыкаясь на Сашины ноги своими неуклюжими ботинками и при этом каждый раз смущенно извиняясь.

«Господи, — думал Донской, — чему их там учат, в этом Лондоне, и как такому несчастью можно доверить управлять «Посейдоном»! Полина, зараза, меня провела как лоха, а я и купился. Топчусь теперь с этой малолеткой! Лучше бы Катьку взял, честное слово!»

Девушка в очередной раз наступила на изящный туфель, обошедшийся Донскому в четыреста баксов.

— Извините, я, наверное, кажусь вам чертовски неуклюжей! — в обращенном на Донского взгляде сквозила такая тоска и боль, что он подавил в себе раздражение и как можно спокойнее сказал:

— Нет, что вы. Меня только интересует — зачем вы носите такие неудобные ботинки? В них же тяжело танцевать!

— Зато в них удобно ходить по улице, бегать. Терпеть не могу, когда что-то стесняет мою свободу. Мне и сейчас хочется убежать. Скучновато здесь, вы не находите?

Александр находил. Теперь, когда в него вцепилась эта пигалица, начать флиртовать с кем-то другим — значит навлечь на себя гнев Генерального. Вон как папаша косится в их сторону! Лучше побыстрее уложить ее в койку и сбежать под теплый Катькин бочок, пока та еще не окончательно разобиделась. Донской был уверен, что папаша красотки одобрит его поведение, но на всякий случай решил уточнить.

— А ваш отец? Он не будет против?

— Что вы, папа видел, с кем я, и, кажется, остался доволен. Они с мамой всегда волнуются, что я свяжусь с каким-нибудь альфонсом, которому нужны только деньги. Вы ведь не альфонс?

И, подражая Вертинскому, пропела низким голосом, от которого в животе Александра начались непонятные вибрации:

— Он альфонс по призванью. Он знает секреты

И умеет из женщины сделать зеро…

Но когда затоскуют его флажолеты,

Он божественный принц, он влюбленный Пьеро!^[22]

Донской почувствовал легкое головокружение. В какой-то момент показалось, что Сандра — индийский факир, а он — кобра, извивающаяся под звуки дудочки.

— Ну что рот открыл? Пошли? — звуки флейты смолкли, Донской очнулся.

— Пошли, — он пожал плечами, не представляя, куда поведет эту непонятную девушку.

— Куда едем? — спросил Донской, заводя машину.

— Разве у тебя нет места, куда ты обычно приглашаешь девушек? Квартиры? Студии? Только не говори мне, что ты женат! — голос Сандры задрожал.

«Только слез мне еще не хватало», — подумал Александр, а вслух сказал:

— Разве такую необычную девушку можно пригласить туда же, куда водят обычных? Ты достойна царственных чертогов.

— Спасибо, — пробормотала она, скромно потупив глаза.

Донской решил не экспериментировать и отправился в одну из центральных городских гостиниц. Администратор затребовал заплатить за сутки, хотя Саша не планировал оставаться в номере больше пары часов.

Но Сандра, очевидно, считала иначе.

— Скажи, чтобы принесли шампанского, клубники, ананасов, апельсинов и омаров, — распорядилась она и скользнула в ванную.

Когда официант накрыл стол и вышел, Сандра подошла к сидящему в кресле Донскому. Сейчас, когда девушка сняла грубые ботинки, походка ее изменилась. Это был уже не шарик для пинг-понга, а рысь, готовая к прыжку, ракета на старте. В каждом движении чувствовалась энергия и готовность.

— Ну? — она завела руку за спину, скрипнула молния, платье упало к ее ногам, и Саша обомлел: абсолютно обнаженное белоснежное тело Сандры могло служить наглядным пособием для студентов-медиков, изучающих мышечную систему человека. Там, где у Катьки были трогательные впадинки и нежные женские округлости, у его новой пассии бугрились мышцы. А грудь! Разве можно было «это» назвать женской грудью!

Нет, конечно, Александру нравились спортивные девушки, но у Сандры все было чересчур.

Александр понял, что продолжать сидеть и пялиться на шоу женщины-бодибилдера уже не совсем прилично, и привычным жестом увлек девушку к кровати.

Привычным оказался только жест, остальное было совсем новым и неожиданным. Однако природа требовала своего, и вскоре Саша ощутил, что готов к контакту. Он прильнул губами к монстроподобной груди, опрокинул Сандру на спину и вдруг…

Он сам не понял, что произошло. Очевидно, девушка осуществила какой-то молниеносный бросок, и через мгновенье Сандра сидела на нем верхом, сжав его бока бедрами.

Донской почувствовал себя конем, на котором отважная амазонка несется на битву с греками. Сходство усугубляли железные голеностопы грациозной наездницы, подгонявшие коня не хуже стальных шпор. Ощущение, конечно, было необычное, но терзали смутные сомнения — там, впереди, наездницу ждала слава и любовь, а коня? Сомнительное удовольствие пасть в бою и быть из жалости добитым чьей-нибудь милосердной рукой?

— Потише, — простонал Донской, — не доедем…

— А ты ничего, — одобрила Сандра, когда Донской смог, наконец, восстановить дыхание. — Кстати, что ты собираешься делать на новогодних каникулах?