Стать Ведьмой. Школа. Героическое фэнтези

— Не бойся. Ему ваттерия не повредит. Он же — созданный. Значит, ни к гипнозу, ни к яду почти не чувствителен. А боится только Наговоров, Зелий, и стали. Ну, оружия! Но вот чтобы он не отвлекал тебя сейчас ненужными попытками защитить… — мэтр легонько щёлкнул пальцами, и летающий бобёр, с обоснованным подозрением наблюдавший за их приготовлениями с печи, оказался на улице, где принялся возмущённо фыркать, скулить, и скрестись в стекло. Мысленно Сэра приказала ему не мешать. Подействовало.

— Ну, давай. Открываю!

Мэтр, повозившись и проворчав что-то насчёт «чёртовых бюрократов», снял казённого вида печать — её наверняка наложили какие-то дотошные чиновники из Администрации Вивария! — и отпер замок висящим на верёвочке на шее ключом. После чего поспешил отойти так, чтобы крышка ящика закрывала его.

Сэра глубоко вдохнула. Как там учил мэтр Гриф — со всей концентрацией? А ещё надо — «не повредить экземпляр!»

Вперёд!

Взгляд застыл, сконцентрировался на крышке. Вот мэтр стал открывать её. Время будто затормозилось — стало тягучим и густым как сироп! Словно в замедленном кино из-под крышки возникла уродливая голова с высовывающимся сквозь треугольную пасть раздвоенным языком… Пора!

— Щит!

Щит прыгнул в её напряжённую руку — верхний край она успела даже оснастить щитком из плексигласа! Второй щиток уже опускался, как забрало, со шлема.

Вот в эти щитки и ударила спустя буквально доли секунды, мощная струя жёлтой, пахнущей чем-то отвратительно едким, жидкости!

Брызги разлетелись по всей комнате, вызывая там, куда попали, шипение и струйки дыма. Она выругалась (Про себя, разумеется!). Но тварь-то — не успокоилась!

Она, помогая себе непропорционально крохотными лапками, вылезла из ящика на край стола, и повторила плевок — целясь уже в ноги!

Чёрт! Тумбочку!

Именно этот, спасший её в своё время от злобной собаки предмет мебели, она и поторопилась вставить между своими ногами и летящими каплями!

Хм… А сработало! Хотя передняя панель «отважной» мебели оказалась полностью испорчена: проедена, словно кислотой, насквозь! Правда, это они обнаружили уже потом.

А пока мэтр Андервуд торжественно пропел какое-то заклинание на не то — древнегреческом, не то — на латыни.

Ваттерия, плотоядно облизывавшаяся, и уже собравшаяся было спрыгнуть вниз, на пол, зевнула, словно даже улыбнувшись. Мэтр продолжил заунывно-велеречивое не то пение, не то — мелодекламацию. Метровая тварюга довольно выдохнула (!), свернулась кольцом, засунув голову под свой же хвост, и расслабилась — совсем как Хамви, когда перепьёт молока…

Надо же, подумала Сэра — а весьма милая зверушка. Если бы не отвратительные манеры за столом… Нет — на столе. Мэтр Андервуд, кажется, испытывал сходные чувства: во всяком случае, упихивал он ваттерию в ящик весьма бережно, и с улыбкой что-то всё ещё напевая.

Когда замок оказался надёжно заперт, Сэра спросила:

— Так ваттерия — мирная ящерка?

Мэтр ощутимо смутился:

— Ну… В-принципе, да. Если не злить её, и если она сыта — можно пройти в двух шагах, и она даже не почешется. Приручённая — вообще ведёт себя почти как твой Хамви. Или моя, как ты её охарактеризовала мысленно — «горжеткозмея». Только ваттерия — рептилия, а твой питомец — всё же млекопитающий. Вроде.

А чтобы ваттерия рассердилась, и начала плеваться — её надо предварительно разозлить. Так что ты уж извини. Я как мог переворачивал и тряс коробку, пока нёс её к тебе. Ну, и шипел на неё, разумеется. Но должен же был я, чёрт его задери, обучить тебя владеть Щитом, в условиях вот именно — «максимально приближенным к боевым»!

А для этого лучше всего подходит сердитое и реально опасное существо — в качестве стимула! — мэтр почесал затылок, — А как ты догадалась?

— Да по вашему же поведению. Вы так бережно укладывали её обратно. Напевали. Я сразу вспомнила, как нежно вы относились к своей горжетко-змее. И как я сама отношусь к Хамви… Так что думаю, угадала — ваттерия служит только для уроков.

— Собственно… Да. Как наглядное пособие она — незаменима. Хотя и не все ученицы догадываются, как ты, о её вполне мирном и безобидном нраве. А ядом она плюётся, только когда на неё нападают. Она даже пищу себе добывает как мама-гаттерия: ест моллюсков и всяких крыс-мышей. Она, кстати, куда шустрей настоящих гаттерий. А вот от отца — бессмертна. Ну, и ядовита.

— Понятно. Спасибо, мэтр Андервуд. А когда вы принесёте мне кого-нибудь реально страшного? — мэтр рассмеялся. Покачав головой, сказал:

— Принести реально страшного сюда — невозможно. К реально страшным зверям и монстрам мы отправимся сами. И только в конце семестра. И — только после того, как я увижу, что ты готова. — он вдруг посерьёзнел, и она поняла, что шутки кончились:

— Готова убивать.

Потому что иным способом «остановить» большую часть реально опасных монстров невозможно!

— Сегодня у нас есть боевое Задание! — леди Барбро прибыла уже в полном полевом облачении: чёрная кожа замечательно подчёркивала её восхитительно стройные, хоть и отнюдь не поджарые, как у донны Недды, формы, — Хватит восторгаться, давай к столу!