Стать верным, или Опрокинутый ад

Ищущий: Самое дорогое?

Священник: Наверное, так… Эдакое «соцсоревнование»: кто лучше ублажит божество…

Ищущий: Вы иронизируете?

Священник: Не совсем. Вера, как мы уже говорили, – самое важное, что есть у человека, и я стараюсь относиться к вере людей, пусть даже и к самым невероятным заблуждениям, но как к тому, что сохранило живое чувство человека к Богу. Дело в том, что человеческие жертвоприношения – явление тотальное. Нет народа, который бы через это не прошёл.

Ищущий: Никого не миновало?

Священник: Никого. Кто такая наша родная Баба-яга?

Ищущий: Старая дурёха из русского фольклора, которая чаще помогает, чем вредит всяким там Иванам-царевичам и Ванькам-дуракам…

Священник: Это очень верно ты заметил, что она помогает: она же жрица. То есть она поставлена на службу конкретному языческому божеству ради службы человеку, своим сородичам. Но жрица-то она человеческих жертвоприношений.

Ищущий: Как-то в таком ракурсе я Бабу-ягу не воспринимал…

Священник: В сказке чаще всего есть целомудрие, которое не обнажает глубинных пластов реальности. Но ведь до чего хороши иллюстрации Билибина, изображающие, как Василиса уходит из дома Бабы-яги, неся череп с горящими глазницами, а около избы – скелеты и черепа, нанизанные на частокол. А почему колдунья саму Василису-то не слопала?

Ищущий: Не задумывался… Действительно: пришла одинокая девица в нощи – ни тебе свидетелей, ни тебе защиты…

Священник: Вряд ли оттого, что старуха была сыта? Она ела не всех подряд и не во всякий день, а только тех, на кого выпадал жребий. Чаще всего это бывало, насколько я понимаю, в полнолуние. Если помнишь, Баба-яга предложила Василисе, прежде чем исполнить её просьбу и дать огня, дня три поработать, наверное, как раз для того, чтобы положенное время приспело. А в случае невыполнения непосильного задания появлялась легальная причина, чтобы её сожрать, то есть принести в жертву.

Ищущий: Ну да. И даже после того, как Баба-яга узнала о материнском благословении, злоба её не захлестнула и она девушку отпустила…

Священник: И жребий тут ох как важен: без жребия никак нельзя – нужно, чтобы боги сами указали себе жертву.

Ищущий: Тут, однако, целая наука…

Легенда о Нараяме

Священник: Ещё какая! Помнишь японский фильм «Легенда о Нараяме» Сёхэя Имамуры?

Ищущий: Смутно. Но некоторые яркие эпизоды запомнились…

Священник: Кто там был жрецом?

Ищущий: А что, там разве был жрец и жертвоприношения?

Священник: Я же говорю, что человечество без жертвоприношений не живёт. А тут короткая история языческого клана, которому надлежит пережить очень суровую зиму, и Нараяма необходимо ублажить.

Ищущий: Но они же там просто живут от ранней весны до поздней осени и никаких жертв не приносят. Кто же тогда жрец?

Священник: Старуха-мать.

Ищущий: Мать? Это как?

Священник: На ней сходятся все нити бытия, уклада и умонастроения всей семьи и всей природы. Она одна понимает, сколь трудна и сурова будет предстоящая зима. Чтобы пережить такую зиму, необходимо обеспечить клан пропитанием, ибо голод, как известно, всегда союзник холода. И для того чтобы этого голода не случилось, необходимо уменьшить количество ртов в этом клане. Поэтому она наветом изводит невестку: как-никак не своя кровинушка. Ничего, мол, сынуля стерпит, переживёт, а потом оклемается и нагуляет себе другую, получше. Казалось бы, чего проще: есть свой младшенький, никчёмный сын, которого все шпыняют, его бы и в расход пустить, но его она бережёт и, более того, обеспечивает ему возможность даже насладиться женской радостью, коей он лишён.

Ищущий: Ну да, его все явно недолюбливали и презирали. И без её помощи он бы так и обходился услугами собаки, а старухе он был дорог.

Священник: Язычество потрясающе настроено на выживание. Связь с природой и её использование доведены в нём до такого высокого уровня, что преодолеть его и переключить своё сознание исключительно на почитание Единого Бога очень и очень сложно.

Ищущий: Но фильм-то заканчивается гибелью старухи!

Священник: Не гибелью. Это и есть то самое жертвоприношение, которое окончательно обеспечивает семье возможность пережить всю лютость зимы. Есть ещё один лишний рот. И этим ртом является её рот, старухин! Но всё должно быть по закону. И она выбивает себе зуб, как свидетельство собственной дряхлости, как доказательство, что ей пора к Нараяму. Она сама себя приносит в жертву и передаёт жреческие полномочия своему старшему сыну, который и несёт её на гору и оставляет там одну, то есть приносит в жертву – нет, не умирать – встречать Нараяма! Сколько в ней достоинства! Потрясающе!

Ищущий: Да. Это чётко оттенено брыкающимся и вопящим стариком из другого семейства, которого сын волочёт подыхать…