Статьи

Однако наш диагноз дает нам возможность надежды. Мы пришли из места, близкого к дому; следовательно, существует возможность вернуться. Наша болезнь не полностью наследственная. Конечно же, в нас есть гораздо глубокая наследственная болезнь. Она называется «Первородный грех», и для неё необходимо лекарство, гораздо более глубокое, чем философия, которое было нам предоставленно, и которое вместе с тем является «самым глубоким рассказом, когда либо сказанным».

Но здесь, на природном уровне, тоже есть лекарство, есть надежда, дом, чтобы вернуться. Это наша собственная человеческая природа. Четыре кардинальные добродетели[5] — являются сердцем естественной нравственности, и они неикоренимо присутствуют в нашей глубинной природе. Эта природа слаба и поврежденна грехом, но она не уничтожена. Природная добродетель не может спасти наши души, но она может спасти нашу цивилизацию, и это не будет подвигом. Но эта природная, естесственная добродетель может спасти нас только в том случае, если мы будем знать и практиковать её.

На надестественном уровне также есть надежда, потому что на этом уровне также есть дом, из которого мы пришли и это - Рай — несмотря на то, что дорога назад возможна только с благодатью. С того момента, как мы однажды были дома, есть дом и есть нажежда, возможность вернуться — или, возможно, что-то еще лучше. Дорога в Рай это три Теологические добродетелями, которые стоят над естесством — Вера, Надежда и Любовь; и счастье или блаженство, которое исходит от них.

   Перевод - М.А. Гринзайд

Кант (из серии «Столпы неверия»)

Примечание переводчика: В данной статье доктор Крайфт рассматривает философию Канта в самых общих чертах. Некоторые её положения могут быть поняты из статьи в неправильном смысле. Лучше перед её прочтением уже быть знакомым с философией Канта. Поэтому, мы настоятельно рекомендуем Вам в оригинале прочитать кантовскую «Критику чистого разума».

Немногие философы в истории были такими нечитабельными и сухими, как Эммануил Кант. Тем не менее, мало кто оказал столь разрушительное воздействие на человеческую мысль.

Рассказывают, что Лампе, преданный слуга Канта, внимательно прочитывал каждую вещь, опубликованную своим хозяином, но когда философ опубликовал свою самую значительную работу, Критику чистого разума, Лампе начал её читать, но и так не закончил, потому что, как он сказал, если бы он полностью прочитал её, то попал бы в психиатрическую лечебницу. С тех пор, многие студенты испытывают схожие чувства.

Кроме того, этот абстрактный профессор, разбирающий в абстрактном стиле абстрактный вопрос, я считаю, - первичный источник идеи, которая подвергает веру (и поэтому душу) большей опасности, чем любая другая; идея о том, что истина субъективна.

Простые горожане его родного Кенигсберга, где он жил и писал в последней половине XVII века, понимали это лучше, чем профессиональные ученые, так, они назвали Канта "Разрушителем и называли своих собак в его честь.

Он был уравновешенным, приятным и благочестивым человеком, настолько пунктуальным, что его соседи сверяли часы завидев его за совершением ежедневных прогулок. Главное намерение его философии было благородным: восстановить человеческое достоинство посреди скептического мира, поклоняющегося науке.

Следующая история делает это намерение понятным. Однажды Кант посетил лекцию материалистического астронома, которая была посвящена месту человека во вселенной. Когда ученый завершил свою лекцию словами: Теперь вы видите, с точки зрения астрономии человек представляется незначительным, Кант возразил: Профессор, Вы забыли самое главное, человек является астрономом.

Больше, чем любой другой мыслитель, Кант дал толчок типично современному повороту от объективного к субъективному. Это может звучать многообещающе до тех пор, пока мы не узнаем, что это значило для Канта сведение самой истины к нашей субъективности. Эта кантовская идея привела впоследствии к катастрофическим последствиям.

Если нам когда-нибудь доводилось вести беседу о вере с неверующими, то мы знаем из собственного опыта, что в наше время наиболее частое препятствие к вере это не какое-то интеллектуальное препятствие. Не проблема зла или догмат Троицы является этим препятствием, но предположение, что религия в принципе не может иметь отношение к фактам и объективной истине; что любая попытка убедить другого человека в истинности своей веры объективной истинности, всеобщей это немыслимая самонадеянность.

Дело религии, следуя данному подходу, - практика, а не теория; ценности, а не факты; нечто субъективное и личное, а не объективное и общественное.