Статьи 1995-1997

Лидеры оппозиции, а за ними и их сторонники как будто не понимают, что при том неравенстве, что возникло в России, средние показатели утратили смысл полностью. Бедствие распределяется неравномерно, и снижение среднего показателя вдвое для многих означает смертельное или почти несовместимое с жизнью ухудшение. В 1995 г. потребление животного масла в России было в два с лишним раза меньше, чем в 1990. Но это снижение почти целиком сконцентрировано в бедной половине населения. Следовательно, сегодня половина граждан России совершенно не потребляет сливочного масла! Продажа мяса и птицы упала за это время с 4,7 млн т до 2,1 млн т. Это значит, что половина граждан России вообще не потребляет мяса. Ну пусть не половина, а 30 процентов! Ведь это уже национальная катастрофа. Но мы о ней даже не слышим, не то чтобы обсуждать какие-то конкретные меры.

Кто-то скажет, что это — демагогия, популизм. Что оппозиция ведет тонкую игру, которая в конце концов приведет к спасению всех сразу. Может быть, я и впрямь не понимаю замыслов. Я о бедствиях получил представление во время войны. Тогда и мыслили, и действовали по-другому. Цель была — спасти всех, но когда кто-то погибал конкретно, туда бросались срочно, даже сломя голову. Чувство народа нам вдалбливалось в голову и словом, и делом. И это — не особенность сталинизма, коммунизма или другого «изма». Так же поступал и Лев Толстой — а он не пpи советской власти действовал.

Такой же «популизм» в деле я видел на Кубе: взявшие власть боpодачи, не имея ни паpламента, ни паpтии, оpганизовали обеспечение детей и стаpиков молоком. По утpам на гpузовиках, а то и на pучной тележке, по всей стpане к каждой двеpи, где есть pебенок или стаpик, подвозили литp молока — хоть к лачуге в тpущобе, хоть к вилле неуехавшего богача. Потому-то сегодня малявка Куба пять лет деpжится в полной блокаде. И все институты Гэллапа точно знают: попpобуй какой-нибудь кубинский Гоpбачев сменить там социальный стpой, 85% населения в момент выйдут на улицу и устpоют такой таpаpам, что лучше Кубу не тpогать.

Быть может, я говорю о вещах, которые волнуют небольшое меньшинство? Не могу знать наверняка, но боюсь, что когда беда доберется до большинства, сделать что-либо будет просто поздно. И тогда поделом этому большинству.

1997

Большой актёр в театре абсурда

Одна из функций, которую выполняет Анатолий Чубайс в политическом спектакле, что разыгрывается в России, — собирать и направлять на себя всю ненависть, возникающую в разрушаемом обществе. Обладая очень сложной психикой, этот человек, сознательно помещенный «архитекторами» на вершину видимой власти, даже наслаждается такой странной ролью: буквально отсасывая ненависть сотни миллионов человек, он купается в ней с тем же наслаждением, с каким в лучах славы и благодарности греются люди, делающие добро.

Ввести в наш театр абсурда такого актера — «сильный ход», верх аппаратной мудрости, приправленной психоанализом. Своей наглостью Чубайс настолько травмирует нервы добрых обывателей, что они готовы колени обнимать у Ельцина — защити, отец родной! Вон, даже сентиментальный горбачевец А.Ципко дошел до того, что поет дифирамбы Ельцину и Черномырдину и с надеждой подсчитывает, насколько реже, чем весной, преклоняет Чубайс голову на плечико дочери Президента. Есть, есть признаки, что мудрый секретарь обкома приструнит «молодых волков»!

А.Ципко в своем энтузиазме даже влезает в подсознание «старого волка»: «Теперь для Бориса Николаевича уже очевидно, что эти молодые заносчивые люди еще не доросли до высот государственных, что, по определению, они не могут стать ни гарантом созданного им режима, ни гарантом его чести, а тем более безопасности членов его семьи. Уж слишком они суетливы, уж слишком они заносчивы».

Вот ведь беда приключилась с Россией — заносчивая и суетливая пошла молодежь. Страшно подумать, что она может не стать гарантом незапятнанной пока что чести нашего горячо любимого Хозяина. Слава Богу, что это ему уже очевидно, и он обязательно наведет порядок. Делая упор на заносчивости и суетливости Чубайса, А.Ципко в то же время представляет себя таким крутым разоблачителем, что даже считает нужным успокоить читателя: «Поверьте, я не дьяволизирую Анатолия Борисовича». Да читатель это и сам замечает. Никто никогда и не думал, что главный недостаток дьявола — суетливость.