Статьи

Постепенно я пришел к выводу, что во всех практически значимых случаях речь идет о переводе не изолированного текста, но всей национальной культуры, о создании некоего "эмулятора" этой культуры в своей. Как правило, эту задачу действительно решали построением проектора, то есть – сужением исходного семантического спектра: перевести – это выбрать из словаря какое-то значение "по контексту", построить контекст подразумевает "понять", а "понять – значит упростить".

С формальной точки зрения при переводе часть смысла всегда безвозвратно теряется – получается "вообще снег" вместо одного из сотен совершенно конкретных "снегов"-, другая же часть подменяется другим смыслом, может быть, и достаточно близким, но никоим образом не совпадающим (например, одно русское слово "должен" используется для обозначения двух разных английских терминов – must и have to). И все это было бы просто и неинтересно, если бы не фигура переводчика. Переводчик принадлежит отдельной, не жизнеспособной вне его личности метакультуре, частными случаями (представлениями) которой являются обе транслируемые культуры. Кроме того, он способен привносить в текст новые смыслы. А это означает, что действительная часть информационного сопротивления может стать и отрицательной – перевод в таком случае будет не сужать, а расширять семантический спектр! Отражение обретет самостоятельную жизнь и привилегию "отрабатывать" свою собственную судьбу.

Сколь бы редко ни происходили такие события, их значение ни в коем случае нельзя недооценивать. Собственно, только за счет таких "чудес" мы вообще научились понимать чужие языки! В самом деле, "расстояние" между культурами слишком велико, чтобы преодолеть его одним прыжком. Слова апеллируют к жизненным реалиям, а они – разные в разных культурах, и притом обычно не известно, насколько именно они разные. Проектор отбраковывает, как якобы бессмыслицу, такое количество составляющих исходного текста, что происходит потеря структурности: результирующий семантический спектр оказывается пустым.

Однако литературное чудо контекстуального перевода расширяет пространство культуры, добавляет ему новые измерения, создает "ступеньку", новое "разрешенное", то есть – заполненные смыслами семантическое состояние. И мало-помалу над пропастью "мира без имен и названий", разделяющей две культуры, вырастает Мост.

3

Эта модель может быть интерпретирована в терминах радиоэлектроники. Взаимодействие культур носит "полупроводниковый" характер: между оригиналом и переводом всегда зияет пропасть, преодолеть которую возможно (иначе мы вообще не понимали бы друг друга), но затруднительно. "Контекстуальные переводы" играют ту же роль, что и примеси в полупроводниковом материале: они создают опорные площадки в пустоте, облегчая преодоление пропасти. Сколь бы малочисленными они ни были, именно этим площадкам (примесям чужой культуры в своей) мы обязаны "транзисторным эффектом" – чудом информационной генерации при взаимодействии культур.[6]

В связи с вышеизложенным мы можем ввести формальную классификацию переводов.

Самым простым случаем является, несомненно, дословный перевод. Он всегда опирается на уже выполненную кем-то работу по строительству "моста" и дает читателю возможность ознакомиться с замыслом иноязычного автора. Дословный перевод может быть выполнен лучше или хуже, но и в случае высшей квалификации переводчика он с неизбежностью упрощает оригинал. Огромное большинство всех существующих переводов относятся к дословным.

Контекстуальный перевод подразумевает построение действующей модели чужой культуры в недрах своей. По сути эта работа сводится к решению высшей задачи литературного творчества – созданию собственной Вселенной. Причем от переводчика требуется еще и удовлетворить многочисленным "граничным условиям": его индивидуальная Вселенная должна допускать интерпретацию в рамках обеих транслируемых культур. М. Демурова описала некоторые общие правила построения контекстуального перевода – на частном случае Кэрролловской "Алисы…", подчеркнув, что подобная работа требует десятков человеко-лет – по существу, целой жизни.[7]

Наконец, анагогический перевод является попыткой достичь похожих результатов более экономным образом. Здесь переводчик рассматривает оригинал как некоторый намек, отправную точку для написания своего собственного текста. В этом тексте присутствует и прежний авторский замысел, и соответствующая ему иная культура, но в упакованном ("компатифицированном") виде – символом, знаком, "логотипом". Для данного типа переводов в литературных кругах принято использовать термин "пересказ", говорить о "зависимом тексте" или – в среде любителей фантастики вообще и Роджера Желязны в частности – о "тексте-Отражении"[8].

"День триффидов", а в несколько меньшей степени "Экспедиция "Тяготение" и "Саргассы в космосе" относятся к анагогическим переводам.

"Снежный мост над пропастью" или магия абсолютных текстов.

1