Статьи

 Во всех антилатинских документах этого времени мы находим ссылки на это так наз. «право» Папы, — право, которого не знала восточная Церковь. Таким образом, это действие Иннокентия III стало началом полемики против первенства Рима. Восток внезапно осознал экклезиологическое развитие Запада, которое слишком поздно было останавливать.

 Несколько кратких документов, непосредственно касающихся назначения Фомы Морозини, открыли нам потрясение, пережитое на Востоке:

 (1) Письмо законного патриарха Константинопольского Иоанна Каматера (1198—1206), который после падения столицы нашел убежище во Фракии, Иннокентию III [29].

 (2) Трактат, иногда ошибочно приписываемый святителю Фотию и озаглавленный «Против тех, кто называет Рим первой епархией» [30].

 (3) Два сочинения ученого диакона Николая Месарита, весьма сходные по содержанию с псевдо–Фотиевым трактатом: первое в форме диалога с Морозини (диалог действительно состоялся в Константинополе 30 августа 1206 г.) [31], второе — памфлет, написанный Николаем уже в бытность его архиепископом Ефесским [32].

 (4) Письмо неизвестного патриарха Константинополя патриарху Иерусалима [33].

 (5) Статья неизвестного греческого автора «Почему латинянин одолел нас?», нападающая на назначение Морозини с особым неистовством [34].

 Эти рукописи интересны тем, насколько они отражают первую реакцию греческих богословов на папство. Их аргументация не всегда хорошо обдумана, например, некоторые из них (Месарит, псевдо–Фотий и автор анонимного памфлета) пытаются впервые противопоставить апостольство Константинополя, предположительно основанное апостолом Андреем, апостольству Рима. Ф. Дворник недавно доказал весьма позднее происхождение легенды, на которой основывается эта концепция, но в любом случае этот аргумент был совершенно не важен для византийцев, чья действительно сильная и православная позиция против Рима заключалась в ином понятии о самом апостольстве [35].

 Все документы представляют доводы, касающиеся первенства апостола Петра среди Двенадцати и связаны с проблемой его преемства. Письма патриарха особенно настаивают на первом. Анонимный памфлет, напротив, совершенно отвергает первенство Петра, что является крайней позицией, уникальной, кажется, во всей византийской литературе. Что касается Николая Месарита, то хотя он и использует как вспомогательный аргумент легенду об апостоле Андрее, все же он справедливо основывает свой главный довод на том, что православная позиция состоит не в отрицании первенства, но в отличной от латинян интерпретации преемства Петра.

 Все авторы, за исключением автора анонимного памфлета, называют Петра «первым апостолом», «корифеем» и «камнем». Но Иоанн Каматер постарался сократить широту этих именований, противопоставляя им другие тексты Нового Завета; Церковь утверждена не только на одном Петре, но «на основании Апостолов и пророков» (Еф 2:20); если Петр «первый» и «корифей», то Павел — «избранный сосуд» (Деян 9:15), а Иаков занимает первое место в соборе Иерусалима. Неизвестный патриарх Константинопольский в письме патриарху Иерусалимскому идет еще дальше в своей попытке умалить роль Петра: «Телу невозможно лишиться головы, — пишет он, — и Церкви невозможно быть телом без головы». Но ее Глава — Христос. «Голова, по–новому вводимая латинянами, не только излишняя, но вносит беспорядок в тело и опасна для него» [36]. У римлян, следовательно, была та же болезнь, от которой страдала церковь в Коринфе, когда Павел писал им, что ни Кифа, ни Павел или Аполлос, но Сам Христос есть Глава.

 Эти аргументы против первенства Петра, которые предстояло усвоить последующим православным полемистам, не дают, однако, положительного объяснения роли Петра. Следовательно, для нас более важны другие, более экклезиологичные по своему смыслу места патриарших писем.