Статьи и письма 1967-1970

Г-н Брэдшер еще несколько раз искажает мое письмо Кузнецову. Он пишет: «Амальрик заявляет, что он предпочитает молчать и страдать, нежели лгать за привилегии» и заключает, что раз я не молчу и вместе с тем «по-видимому, все же не страдаю» — это вызывает большой вопрос. В действительности я пишу в письме всего лишь о том, что людям, которые не могут открыто выступить против режима, лучше просто молчать, чем писать и говорить то, что противоположно их собственным взглядам.

Мое возвращение из Сибири

Второй аргумент — это мое досрочное возвращение из Сибири, куда я был сослан по указанию КГБ. «В 1966 году русский Верховный суд пересмотрел приговор, — пишет г-н Брэдшер, — и Амальрик вернулся в Москву. Пересмотр необычен, а разрешение вернуться в Москву еще более необычно». И далее пишет: «Возможно, он купил свое возвращение из Сибири тем, что согласился сотрудничать». Здесь г-н Брэдшер опять искажает факты или просто их не знает.

Пересмотр приговоров самая обычная практика, и это связано не с какими-то закулисными соглашениями, а просто с тем, что многие дела ведутся низшими инстанциями крайне безграмотно, приговоры выносятся явно необоснованно — и это заставляет высшие инстанции что-то в них менять, даже если подобные дела курировались КГБ. Что же касается осужденных по Указу от 4.5.1961, как я, то я вообще не знаю ни одного случая, чтобы осужденный по политическим мотивам отбыл по этому Указу срок полностью, настолько грубо и неправосудно делались эти дела. Как и мне, был пересмотрен приговор поэту Иосифу Бродскому — и он смог досрочно вернуться в свой родной Ленинград. О его деле много писали на Западе и там выходи-ли его стихи. Так же досрочно вернулись в Москву из ссылки поэт Батшев (из группы СМОГ) и художник Недбайло. Всех их, следуя логике г-на Брэдшера, следует объявить агентами КГБ.

Еще более нелепо его утверждение, что «необычно разрешение вернуться в Москву». Такое разрешение не дается только в том случае, если человек осужден за «особо опасные государст-венные преступления» (в том числе по ст. 70 УК РСФСР) или он рецидивист. Во всех остальных случаях, если осужденный ранее жил в Москве и имеет там родственников, которые согласны принять его, он может вернуться. Так, в 1962 году в Москву вернулся Гинзбург после первого заключения, в 1969 году вернулась Белогородская — я пишу о делах, известных на Западе. Иногда даже может вернуться человек, осужденный по ст. 70 УК. Так, в 1965 году в Москву вернулся генерал Григоренко, освобожденный из ленинградской тюремной психбольницы. Следуя логике г-на Брэдшера, это тоже все агенты КГБ.

В случае же отмены или пересмотра приговора возвращение тем более очевидно. Нет надежды на пересмотр приговора и почти нет надежды на возвращение в Москву в тех случаях, когда власти проводят «показательный» процесс — с освещением его в печати, «митингами трудящихся» и т. д., как это было с делом Синявского и Даниэля или Гинзбурга и Галанскова. Во множестве же рядовых дел, каким было мое в 1965 году, все обстоит не совсем так. Г-н Брэдшер вообще плохо знаком с правом и юридической практикой в СССР, иначе он не писал бы, что я хочу «подвергнуть испытанию закон, по которому писатели Андрей Д. Синявский, Юлий М. Даниэль и другие подверглись заключению за то, что передавали свои работы за границу». Никакого закона, запрещающего передавать свои работы за границу, в СССР нет. Формально Синявский и Даниэль были осуждены не за передачу своих произведений на Запад, а за их «антисоветский характер» — с этой точки зрения безразлично, публиковали они их на Западе или распространяли в списках среди своих друзей в СССР. Своими публикациями я как раз хочу доказать как на Западе, так и в СССР, что такого закона нет и все преследования за это незаконны.

«Специалисты находят странным, — пишет далее г-н Брэдшер, — что и арест 1965 года и майский налет (т. е. обыск в 1969 году — А. А.) случилось в присутствии американцев…» — т. е. он хочет создать впечатление у своих читателей, что это были специально подстроенные КГБ представления. В действительности я был арестован 14 мая 1965 года без всяких свидетелей, даже мой тяжело больной отец и мои друзья смогли узнать о том, где я, только через две недели. Если бы г-на Брэдшера действительно интересовали обстоятельства моего ареста и освобожде-ния — ему следовало бы сначала прочитать мою книгу «Нежеланное путешествие в Сибирь», о которой он упоминает в своей статье и где я подробно пишу обо всем этом. Я думаю, он удержался бы тогда от своих некрасивых и бездоказательных утверждений.

Что же касается обыска 7 мая 1969 года, то он действительно произошел в присутствии американских корреспондентов, что, я думаю, не доставило КГБ никакой радости.

Мое общение с иностранцами