Статьи и проповеди. Часть 10 (29.04.2015 — 02.03.2016)

Вообще, Церковь — это единственное явление в мире, которое даёт нам глубокое историческое сознание, потому что наше бытовое сознание настолько примитивное, что мы уже сегодня забыли, что было при Ельцине. Мы уже не помним, как были пустые магазины, как Ельцин, пьяный, дирижировал в аэропорту каким-то германским оркестром, как, вообще, всё разваливалось, как бабушки торговали фарфоровыми слониками, снятыми с пианино. Мы сегодня склонны журить нашу власть сегодняшнюю, хотя ещё вчера был кошмар: мы чуть не подыхали от сумасшествия и бытовой бедности. Это потому, что мы ничего не помним. Сегодня ведь только старший человек помнит, кто такой Чапаев, Ленин или Красин, а человек, которому, например, двадцать лет, вообще не знает, кто это такие. Он знает, например, кто такой Джеймс Бонд, он знает всё, что не нужно знать, но он не знает своей истории. Историческая память вытесняется из сознания очень быстро: год прошёл, и уже не помнишь, что было в прошлом году; день прошёл, и уже не помнишь, что было позавчера. Всё вытесняется всякими там новостями, топовыми событиями. Вот оно всё вытесняется, вытесняется, и только Церковь святая — слава Тебе, Господи — хранит историческую память, даёт нам глубокий взгляд в глубину, говорит нам о том, что было в XIX веке, в XVIII веке, в XVII веке, в XII веке, в V веке, в III веке, в I веке, до I века — то, о чём мы никогда бы не подумали, если бы мы оставались в рамках бытового сознания. Так вот Церковь, в частности, через поминание усопших, через праздники, через проповедь, через науку Божию даёт нам чувство вечности и прививает нас к длинному историческому процессу. Вот недавно был День народного единства, это же XVII век: Казанская икона Божией Матери, Минин и Пожарский, поляки в Москве. Поляков погнали в шею, в хвост и в гриву, они ушли. Мы бы всё это забыли, если бы не Церковь. А Церковь говорит: «Нет, нельзя забывать». Это очень важно, потому что то, что было раньше, есть и сейчас. Как там у Пушкина в Борисе Годунове: самозванец с войсками стоит на границе, папа его благословил, западные князья его финансово поддерживают. О, картина! — XVII век. То же самое и сегодня: любые самозванцы могут собрать войска и прийти на границу, и папа их благословит, а западные князья их профинансируют. Вот вам картина сегодняшнего дня. Т.е. то, что было, то и есть. И мы бы не узнавали этого прошлого в сегодняшнем дне, если бы Церковь нам не благословляла. А поминание усопших — оно связывает воедино сегодняшний день с днём вчерашним, позавчерашним, позапозавчерашним и т.д. Поэтому здесь, в этой Дмитриевской заупокойной, когда мы молимся, например: о царях, царицах, князьях, княгинях, вождях, воинах, о всех замученных во времена безбожной власти и гонений на Церковь, о всех, живших очень-очень давно и далеко, но тем не менее, имевших веру Божию, строивших наши города, защищавших их, рожавших детей в этих городах и сёлах, там смеявшихся и плакавших, там отдававших Богу душу — мы связываемся в единое целое, и заупокойная молитва реально совершает таинство единения народа. Почему мы в праздники несём цветы к могилам почивших, допустим, воинов или известных людей? — А потому что мы должны отдать дань тем, кто уже ушёл из жития сего, и связать поколение нынешнее с поколениями прошлыми, это будет настоящий праздник в его правильном историческом измерении. Так что я всех зову на заупокойное богослужение не только за почивших родственников молиться, но также и за всех от века почивших православных христиан, потому что это чрезвычайно важная вещь, связывающая воедино множество догматов нашей Церкви, делающая народ народом, и дающая нам чувство ощущения себя внутри огромного тела — т.е. что я не один, нас много, на любом кладбище лежат такие как я, и они имеют между собой, между прочим, святых, из которых, может быть, многие молятся обо мне. В общем, тут много тайн и много благодати, поэтому не забывайте почивших, а почившие не забудут вас.

— Благословите, батюшка, р.Б. Сергий из Москвы. Сейчас почти на каждом кладбище есть храм, и есть давняя традиция приглашать батюшку и служить панихиду прямо на могилке. О пользе такой панихиды скажите что-нибудь.

Каким-то образом спутали имена: об упокоении — живых записали, — и прямо целая трагедия. Помогите, пожалуйста, батюшка, разберитесь.