Статистике вопреки

— С Артуром мы дружили ещё с универа, потом вместе шельф разрабатывали, я “бурил”, а он командовал. Но ему это быстро надоело — слишком уж он комфорт любит, чтобы в “поле” работать, поэтому быстро ушёл в администрирование, связи позволяли. Его всегда удручала моя семейная эпопея. Он по жизни такой… человек-праздник. А со мной это не всегда легко провернуть было — сложно кутить, если у тебя дома ахтунг полный. Поэтому, когда я подал на развод, он едва ли не салют закатил. Но несмотря на то, что мы с Ритой разводились, меня это… не вернуло на путь истинный в его понимании. Я предпочёл уйти в работу с головой, что Вольнова категорически не устроило и он расценил это как мои страдания по бывшей жене.

— И тогда он соблазнил Риту?

Я полагала, что вопрос разозлит его, но Лёшка глянул на меня так, словно очень сильно сомневался в моих умственных способностях.

— Она что, девочка глупая, чтобы её “соблазнить” можно было? Ритка же не дура, ей после расставания со мной устраиваться в жизни надо было. Так что её выбор, её право…

Что-то в его словах не клеилось.

— Тогда что именно тебя злит в этой ситуации?

— А ты не понимаешь?

Я опять напряглась, судорожно прокручивая всё услышанное и в очередной раз убеждаясь, что сфера отношений вообще ни разу не моё.

— Каким бы человеком она ни была, — назидательно заметил Лёша, — она вряд ли заслуживает, чтобы кто-то воспользовался ею, чтобы встряхнуть меня. Действия Артура, они… в общем, это как минимум подло.

А вот этого я точно не ожидала. Хотя казалось бы, ну должна же была во мне женская солидарность взыграть?

— То есть ты переживаешь за Риту?

— Альбуцид, ну не тупи ты! Конечно, мне не всё равно будет на неё… Мы были вместе столько лет. Да даже если это опустить. Тебе не кажется, что чисто по-человечески это как-то не… очень?

Я ничего не думала, просто сидела и смотрела на него во все глаза, сопоставляя всё услышанное за сегодня.

***

Идея погулять по городу родилась сама собой, и не имело никакого значения, кому из нас она принадлежала. Вопреки всякой логике расходиться не хотелось — оба так или иначе понимали, что это наша крайняя встреча перед очередной разлукой, срок которой попросту был неопределим. Временами общее прошлое связывает посильнее любых симпатий, в действительности в глубине души мы были небезразличны друг другу, несмотря на все перемены, приключившиеся с каждым.

Внутри себя я злилась, на него, на себя… Так и хотелось накричать на Лёшку за то, что он так и не смог построить нормальную семью с Анисимовой, потому что этот факт вдруг обесценивал годы моего молчания. И пусть он ни черта об этом не знал, но я то могла видеть ситуацию абсолютно с другого ракурса, и… это обескураживало, делая бессмысленными все мои тайны и недомолвки.

Он тоже был не сильно разговорчивым, лишь иногда вставляя какие-то комментарии по поводу Питерских красот и достопримечательностей. К счастью, о моей жизни он больше не спрашивал — гарантий, что смогу нормально ответить, у меня не было.

Было примерно за полночь, когда мы решили махнуть пешком от Стрелки Васильевского острова на Петроградскую сторону, где так заманчиво блестел огнями "Летучий голландец". Время суток всё так же не поддавалось определению, если не смотреть на часы, а мы и не смотрели, забыв про телефоны, да и всё остальное. Питер был прекрасен, а мы… мы тоже были. Слегка запутавшиеся, загруженные своими эмоциями-чувствами-переживаниями, но неожиданно счастливые от того, что через тридцать лет от момента первой встречи можно было просто идти рядом и не чувствовать себя чужими.

Воспоминания нахлынули сами собой — обрывками фраз, несмелыми ухмылками и неясным блеском в глазах. И что-то таяло где-то там, в груди, заледеневшее ещё с десяток лет назад. В конце концов, мы были просто людьми. И да, это был идеальный момент сказать ему про детей, честно и безапелляционно, но во мне вдруг проснулась неистовая жадность,  которая требовала этот вечер исключительно в свои владения. Необходимость простить себя и Лёшку огнём пульсировала в области грудной клетки, намекая на то, что прошлое можно и нужно отпустить.

Долго шли по Кронверкской набережной и, сами того не ожидая, попали на разведение Троицкого моста. Я зябла, и мне на плечи опустился его пиджак. И даже мой прагматичный ум оценил волшебство момента. Правда, ровно до того момента, пока до меня не дошла одна простая истина.

— Лёш, а мы с тобой берегом не ошиблись?

Лёгкое удивление, а потом и дикий хохот с его стороны.

— Всё, застряли. Алька, я — дурак.

— Даже спорить не собираюсь, — скрестив руки на груди, хмыкнула в ответ.

— Это всё ты, — не обиделся Орлов. — Я слишком рад тебе был, чтобы думать о таких мелочах.

— Если ночевать на улице для тебя мелочь…

— Да ладно тебе, несколько часов погуляем ещё… Ну или, в конце концов, на челнок пойдём… Или нет, они только по выходным. В любом случае, такси никто не отменял. Но это долго… И какая жалость, что мосты все разом не разводят, да?

Он потешался надо мной и даже не пытался скрыть этого.