Статский советник

И вдруг эта самая стена исчезла. Не осела, растаяв в пламени Настасьиных поцелуев, а с тихим звоном пошла трещинами и осыпалась, будто ее и не было вовсе. Остались только мы вдвоем — и день, который еще не закончился. Может, всего один — зато наш, целиком и полностью.

— Не знаю, как ты — а я больше ждать не собираюсь, благородие, — всхлипнула Настасья, забираясь лицом куда-то мне под мышку. — Иначе точно не дождусь.

Я промолчал — просто не нашел нужных слов — и несколько минут мы просто сидели, обнявшись. Мимо проносились машины, неторопливо пылили грузовики… один водитель даже собрался было остановиться узнать, в чем дело — но, видимо, сообразил, что мы прекрасно обойдемся и без него. Я бы, пожалуй, провел так хоть целый день, но Настасья зашевелилась под боком, неуклюже ткнулась губами мне куда-то между шеей и ключицей и снова устроилась в кресле.

— Ладно, благородие, — вздохнула она. — Поехали.

— Куда?

— В город… ко мне. Только давай ты за рулем, ладно? — Настасья вдруг отвела глаза и густо покраснела. — У меня руки дрожат.

Глава 4

На кухню я выходил на цыпочках — Настасья еще спала. Крепко, можно сказать, мертвым сном — как и положено спать человеку, у которого позади был нелегкий день… и нелегкая ночь. Конечно, через часа два с небольшим ее уже ждали на Путиловском, потом на совете инвесторов, потом у поверенного… но еще хоть немного отдыха она точно заслужила.

А уж позавтракать смогу и сам — тем более, что есть почему-то до сих пор не хотелось.

Так что я вскипятил чай — прямо в кружке, магией, чтобы не шуметь плитой и чайником — и уселся за стол у окна. Солнце уже поднялось над крышами. Ржавыми, угловатыми и абсолютно одинаковыми. Они нестройными рядами выстраивалось до самой зелени вдалеке. Ничего примечательного я так и не разглядел — да и вряд ли стоило ожидать каких-то особенных видов с кухни маленькой квартирки на рабочей окраине.

Настасья могла бы позволить себе жилье куда солиднее, но то ли экономила, то ли стеснялась — а скорее просто не желала тратить даже лишней минуты на дорогу из Елизаветино или откуда-нибудь из центра города. По сравнению с коммуналками на нижних этажах, в которых ютились по несколько семей, однокомнатная квартира под крышей считалась чуть ли не императорскими покоями, но на мой вкус, конечно же, выглядела скромнее некуда. И все же мне тут нравилось. За несколько месяцев стены будто успели запомнить Настасью, перенять ее привычки и буквально стать родными. Все лежало на своем месте. Чисто, аккуратно, прибрано — хозяйка явно не позволяла себе разводить пыль по углам, хотя наверняка обычно появлялась дома только к ночи.

Рабочие дворы за окном еще даже не начали просыпаться — кругом было настолько тихо, что я через открытую форточку даже смог услышать бормотание радио у кого-то из соседей. Не очень отчетливо, конечно — немного мешал легкий ветерок над крышами, да и сам простенький аппарат иногда сбивался, будто заикаясь, и щедро насыпал помех. И все же большую часть слов мне удалось разобрать.

Похоже, какой-то очередной выпуск новостей — в последнее время они переполнили даже музыкальные радиостанции. Даже беззаботную молодежь теперь куда больше волновали новости: политика, реформы Государственного совета, армия, экономика. Но в первую очередь, конечно же, война. И именно о ней сейчас и говорил диктор. До нас с дедом слухи с фронта доходили обычно на день-два быстрее, чем по официальным каналам — да и основания… скажем так, доверять источникам, были куда солиднее. Так что ничего неожиданного я не услышал.

Армия Рейха продвинулись еще дальше на восток и заняли практически весь левый берег Вислы. Пока держалась только Варшава — слишком уж хорошо местные вояки укрепили город. И слишком много в столице Царства Польского было Одаренных. Но даже им сейчас приходилось несладко: германские генералы не только согнали туда чуть ли не пару сотен панцеров, но и активно использовали авиацию. Не привычные могучие дирижабли, которые без особого труда могли сбить опытные боевые маги, а аэропланы. Крохотные юркие машины, одинаково хорошо годившиеся и для разведки, и для расстрела пехоты на марше, и даже для забрасывания бомбами окопов и укреплений.

Конечно, и у Рейха счет потерь шел на десятки единиц и воздушной, и наземной техники, но дед рассказывал, что часть аэропланов оказалась таинственным образом практически неуязвима к магии. Как именно — догадаться несложно.

Впрочем, по радио об этом почему-то предпочитали умалчивать. Вряд ли не знали — скорее получили строгое указание сверху не разводить панику. Так или иначе, пока расклад сил выглядел не то, чтобы удручающе, но уж точно не радостно: Рейх каким-то образом смог подготовиться к войне, наклепав целую тучу современной смертоносной техники, включая гигантов вроде того же “Бисмарка”, а штаб императорской армии или знал обо всем этом слишком мало, или не знал вообще.