Статский советник

На этот раз Жозеф ударил куда сильнее, чем в первый. Сам выложил чуть ли не все мои аргументы — и тут же буквально разнес их в пух и прах. На мгновение даже мне вдруг показалось, что сама идея войны с железным германским Рейхом нелепа, а наша с герцогиней борьба за Лотарингию и Эльзас — просто мышиная возня, от которой куда больше вреда, чем пользы.

— Что ж… как бы то ни было, я рад, что хотя бы вы не считаете меня виновным в смерти Вильгельма, — кое-как выдавил я.

— Разумеется, нет. — Жозеф усмехнулся, откидываясь на спинку кресла. — Вашему императору кайзер был куда нужнее живым… В конце концов, как раз он ничуть не желал войны и отказался бы от нее — даже ценой немалых уступок. Подозреваю, именно поэтому его и убили.

— Но кто, ваше величество?

Оболенский, до этого сидевший тихо, подал голос — видимо, чтобы переговоры не прошли совсем уж без его участия. Вопрос был скорее риторическим, и все же Жозеф явно его ожидал.

Ожидал — и готовился.

— Хотел бы я знать. Сам канцлер Каприви, кто-нибудь из курфюрстов. Венская знать. Дельцы из Антверпена, дельцы из Соединенных Штатов, османы, балканские националисты, британская разведка… Кто угодно. — Жозеф пожал плечами. — Так или иначе — нам противостоит нечто куда большее, чем политические амбиции германского Рейха. Одному человеку — или даже группе людей, будь они сколь угодно могущественными — подобное попросту не под силу!

Предполагал ли я, что разговор уйдет в подобное русло? Пожалуй… отчасти. А вот для Оболенского и ее светлости герцогини такой поворот оказался слишком крутым. Даже если Жозеф и не планировал так лихо выбивать у них почву из-под ног — ему это явно удалось. Я еще сохранял хоть какое-то подобие невозмутимости — а вот эти двое выглядели так, будто им за шиворот только что вылили по ведру ледяной воды.

Не знаю, какие надежды каждый из них возлагал на переговоры — но к такому их жизнь определенно не готовила.

— Получается… — пробормотала герцогиня, — вы хотите сказать…

— Что на самом деле речь идет не только о войне, но и некоем европейском или даже всемирном заговоре? — Жозеф приподнял бровь. — Именно так, герцогиня. А значит, силы, с которыми нам еще только предстоит столкнуться, поистине колоссальны, а последствия любого возможного сейчас выбора — непредсказуемы!

— И именно поэтому вы не собираетесь спешить? — проговорил я. — Верно, ваше величество?

— И едва ли хоть кто-то на моем месте поступил бы иначе. — Жозеф снова перевел на меня тяжелый взгляд. — И речь, как вы понимаете, сейчас идет вовсе не о выборе стороны: я не хуже — а может, даже лучше вас представляю, чем победа Рейха в войне обернется для Франции и для всей Европы. И все же даже этого недостаточно, чтобы клясться в дружбе и верности вашему государю, князь. Ставки слишком велики.

— Для вас? — Я чуть возвысил голос. — Если мне не изменяет память, армия Каприви сейчас осаждает Варшаву, а не Женеву или Дижон.

— Для меня. В том числе. — Жозеф мрачно усмехнулся. — Или вам совсем неизвестно, что творилось во Франции в последние полтора года?

Глава 35

— Мятежи в провинциях, подпольная пресса либерального толка, студенты, рвущиеся на баррикады и разговоры о власти народа. — Жозеф сцепил пальцы в замок и облокотился на стол. — Если думаете, что подобное коснулось только вашей страны, князь — вы или до немыслимого наивны, или просто… недостаточно информированы.

— Полтора года, ваше величество? — отозвался я. — Признаться, я не слишком-то интересовался событиями в других странах. Но если бы в Париже случилось что-то масштабное, об этом непременно писали бы в газетах, а может…

— Парижские газеты умеют молчать, князь. — Жозеф покачал головой. — И, к счастью, не только они: нам удалось вовремя заткнуть самые громкие и болтливые рты и сделать так, чтобы слухи остались только слухами… Впрочем, за все это скорее следует благодарить тайную полицию — в первый раз за восемнадцать лет на троне я по-настоящему убедился, что не зря кормлю всю эту ораву.

Где-то в далеком Петербурге Третье отделение собственной канцелярии его величества определенно накрыл резкий приступ икоты. Всех — от десятирублевых филёров до его светлости князя Багратиона. Жозеф наверняка не имел в виду ничего такого, но я и сам сообразил, что его сыскари отработали куда лучше российских коллег. И куда тише… Впрочем, стоило ли удивляться? Судя по словам его величества, штат тайной полиции в Париже и провинциях был раздут до предела — при весьма скромных размерах самой державы. Похоже, французские монархи предпочитали потратить изрядный кусок казны вместо того, чтобы полагаться на мощь горстки Одаренных или вовсе переложить порядок в стране на плечи старой аристократии — как это в конечном итоге вышло у меня дома… Не самое плохое решение — особенно если учесть, что французская Революция не могла не сказаться на поголовье сильных магов с родовыми Источниками.