Статуя как процесс

– Здравствуй, Егор. Вот решила навестить, мне позвонили из полиции, сказали, что ты тут…

Егор присел рядом. Некоторое время помолчали.

– Как жизнь, замуж не вышла? – спросил он.

– Нет, живу у родителей, всё нормально. А ты как? Что случилось-то?

Этот сочувственный вопрос от родного, пусть и бывшего, человека вызвал в Егоре душевное движение поделиться, снова всё рассказать.

– Сам до конца не пойму, может нервы…, – сказал он, – И, всё-таки, я был прав, когда говорил тебе, что… я – часть какой-то чужой игры. Помнишь, я тебе говорил про одного старика… Так вот…

– Послушай меня внимательно, – знакомым назидательно-строгим тоном прервала его откровения Юля, – Я ещё когда тебя предупреждала, что эти все твои мании и рассуждения добром не закончатся. Ты меня не послушал – и я оказалась права. Где ты сейчас находишься?

Бывший муж разом отрезвел, отстранённо и задумчиво посмотрел на собеседницу:

– Странно, у меня такое ощущение, что и ты в этом преследовании участвуешь… Что вы все хотите от меня? Что мне делать?

Юля не торопясь кивнула головой, словно следователь, когда допрашиваемый наконец-то решил встать на путь исправления и начал давать правдивые показания:

– Во-первых, выкинь из головы все свои подозрения, живи нормально, ну,…скромно что ли, ни о чём не думая, и жизнь твоя наладится сама собой. Во-вторых, Егор, ты должен уяснить, что я к тебе никогда не вернусь, мы никогда больше не будем жить вместе. Поэтому тебе надо жениться на какой-нибудь красивой девушке, школьной подруге, например, и жить спокойно и…весело, не думая ни о чём.

– Похоже на инструкцию, – прокомментировал Егор юлины пункты, – Ещё один главврач. Я вообще-то взрослый, живой, свободный человек, а ты как-то настойчиво пытаешься сделать из меня не пойми кого… И что вы все привязались ко мне? А на какой школьной подруге? Уж не Жанне ли?

Бывшая опять кивнула ему, как учительница первокласснику:

– А почему бы и нет. В конце концов, ты мне не чужой,…не был чужим. Я должна и могу о тебе позаботиться и, как мне кажется, вы с ней подходите друг к другу идеально. В общем, не делай глупостей.

– Каких глупостей! – закричал Егор, – Что ты несёшь!? Ещё раз: что вам нужно от меня?

Юля резко махнула рукой, зло сверкнула глазами:

– Тише! Хочешь здесь надолго поселиться? Я просто на правах бывшей жены советую.

– Интересные советы. Так, наверное, по-настоящему с ума сходят.

Юля уже с сожалением посмотрела на него, протянула пакет:

– Охо-хо… Ладно, на, возьми. Здесь фрукты. И на всякий случай, возьми немного денег.

Она достала кошелёк, начала вынимать деньги.

Смотря на то, как бывшая жена шелестит купюрами, Егор вдруг спросил:

– Они у тебя разрисованные?

– Кто? – недоумённо спросила та.

– Ну, деньги.

Юля разочарованно посмотрела на него:

– Да, сегодня раскрасила. Любуйся, шутник. И откуда только в тебе это, ведь ты же…

– Что?

– Ничего. Ну, до свидания, я пошла. Веди себя хорошо, тебя отпустят.

– Давай, и ты себя, загадочная, хорошо веди. Кстати, ты не знаешь такого – Фёдор Львович?

Юля немного смутилась, молча посмотрела на Егора, но всё же ответила:

– Что-то слышала, кажется, наш беловский писатель. Пока.

* * *

Заканчивалась вторая неделя пребывания Егора в психлечебнице. Он вполне привык к больничному распорядку и сдружился с соседями по палате – Женей, Валерой и старым знакомым Дмитрием.

Больше всего нравилось Егору время трудотерапии. Так получилось, что на второй день после прибытия, когда все разошлись по своим работам, в палату вошла сестра и сказала:

– Пойдём со мной, на трудотерапию.

Она привела Егора в небольшое подвальное помещение, которое оказалось мастерской резьбы по дереву. В одной из двух комнат, сушилке, повсюду, на полках и на полу, стояли деревянные заготовки, доски и чурбаки, доходившие до нужной кондиции. Здесь же находились готовые изделия: большие резные панно в различные учреждения, вывески названия заведений, ящики с деревянными сувенирами, кухонными наборами, шкатулками и тому подобным.

Другая комната, собственно мастерская, была оборудована столом, верстаком, циркулярной пилой, полками, наборами необходимых инструментов: разнообразными ножами, резаками, стамесками, скребками и рашпилями. Как позже узнал Егор, продукция мастерской пользовалась хорошим спросом в городе и области и приносила неплохой доход лечебному учреждению.

Главным мастером цеха и его же заведующим был Степан, светловолосый бородатый мужчина лет пятидесяти. Ещё в молодые годы он попал лечебницу, давным-давно вылечился, но так и остался при мастерской, производя всякие красивые резные вещи для продажи. Помогали ему пациенты стационара, вроде Егора, в обязанности которого входило следить за сушкой, помогать распиливать высохшее дерево на доски, затачивать инструменты и убирать помещение. Все эти работы Егор освоил быстро.

– Повезло тебе, Егор, что сюда попал, – как-то двусмысленно сказал Степан, но потом пояснил, – Резьба – благородное дело. Эта работа человека в порядок приводит: и руки делом заняты, и голова, и нервы успокаивает. И сам материал тоже благородный, природный. Учись, режь.