Статуя сексуальной свободы

   – Ты позвонила, чтобы рассказать мне, что такое совесть? – хладнокровно спросила я, мельком подумав, какие странные у некоторых людей бывают порывы!

   – Я позвонила сказать, что Бронич благополучно выписался из больницы, так что завтра у нас в конторе рабочий день! – ответила коллега.

   – Придется мне поторопиться.

   – Точно! Постарайся не опоздать, – согласилась Катя.

   А я думала вовсе не о том, чтобы вовремя прибыть на работу. Мой на редкость содержательный отпуск без содержания заканчивался, и надо было поторопиться, чтобы закончить детективное расследование.

   Глава 18

   Первым делом я позвонила подружке и непререкаемым тоном объявила:

   – Трошкина! Если у тебя были планы на вечер, отмени их! И срочно высвистай Руперта.

   – А что такое? – голос у Алки был недовольный. – Я вообще-то хотела поработать над ролью.

   В прошлом году Трошкина неожиданно для себя унаследовала ферму в Австралии,[4] и сразу же покинула тесные ряды служащих, переметнулась в богему. Теперь она играет в самодеятельном театре и ужасно этим довольна.

   – Будет тебе роль, не сомневайся, – пообещала я и пошла обедать.

   Сегодня у нас в меню была русская кухня, и папуля расстарался сообразно богатым отечественным традициям питания. На столе был борщ с пампушками, запеканка из пареной репы с говядиной, рассыпчатая гречка со шкварками и оригинальный салат «Боярыня Морозова» из капусты с клюквой и мандаринами. Какая связь между боярыней и цитрусовыми, я не поняла, но к салату приложилась как следует. Потом папуля подал смородиновый морс и пирог с мягким сыром, все было ужасно вкусное, так что трапеза затянулась. Когда я, держа под мышкой льняное полотенечко с завернутой в него половинкой пирога, пришла к Трошкиной, Руперт был уже там.

   Трошкина, заткнув уши пальчиками, зубрила роль. Гостю, чтобы он не скучал, она включила телевизор. Руперт сосредоточенно смотрел боевик со Шварценеггером и сидел тихо-тихо, чинно положив руки на колени. Неотрывно глядя на экран, он шустро шевелил пальцами, как будто давил на кнопки клавиатуры. Думаю, если бы Терминатор в телевизоре подчинялся командам нашего друга-геймера, он одолел бы вражью силу вдвое быстрее.

   – Друзья мои, мы идем в гости! – объявила я, перебросив встрепенувшемуся Руперту пирог.

   – К кому это? – спросила Алка.

   – Ты его не знаешь.

   Я помогла Руперту развернуть полотенце и отломила кусочек пирога для Трошкиной. Она послушно приняла угощение, но не смягчилась и с подозрением спросила:

   – А он? Он знает, что мы к нему придем? Или мы снова будем прорываться с боем, угонять лифты и вскрывать чердачные люки?

   – А что? Я могу! – поиграл мускулами Крошка Ру.

   – Вот тебе, Алка, пример похвально высокой боевой готовности! – сказала я, наградив героя пирогом. – Возьми за образец!

   – Ладно, возьму, – согласилась подружка и ловко оторвала от порции Руперта еще клочок для себя. – Но ты все-таки скажи, куда мы пойдем?

   – Хорошо, скажу. Мы пойдем к безутешному вдовцу Петрачкову.

   – Мы будем его утешать? Все втроем? – заволновался Руперт. – Девочки, а без меня вы никак не обойдетесь?

   Я поняла, о чем он, и постаралась утешить встревоженного гомофоба:

   – Не беспокойся, Руп, гражданин Петрачков имеет нормальную сексуальную ориентацию.

   – Ты это к чему? – теперь занервничала Трошкина.

   У нее несколько замшелые представления о морали и нравственности.

   – Ни к чему, не вибрируйте, группового секса не будет!

   – А что будет? – не унималась Алка.

   – Скажи ей, что будет жесткое порно! – развеселившись (как всегда, некстати), посоветовал мне внутренний голос. – Аттракцион «Принудительное обнажение истины»!

   – Да ничего особенного, – уклончиво ответила я, не желая раскрывать карты раньше времени. – Посидим, покалякаем… Ладно, вы чего расселись? Подъем! В ружье и по коням!

   Четверть часа спустя мы погрузились в такси и поехали по адресу, который сообщил бесценный Макс Смеловский. То есть это был адрес, по которому при жизни была прописана ныне покойная Мария Андреевна Петрачкова, но я надеялась, что супруги базировались на общей территории. С учетом вечного, как мерзлота, квартирного вопроса это было весьма вероятно.

   По дороге Трошкина пыталась задавать мне разные вопросы, но я упорно отмалчивалась, и она наконец отстала. Руперт, золотой человек, любопытства не проявлял, сидел себе, тихонько подпевая группе «Раммштайн», поклонником коей оказался наш водитель. Из динамика звучали звероподобные вопли, Трошкина морщилась, а я подпитывалась сокрушительной энергией стиля индастриал, готовясь к последнему бою во имя победы добра над злом. Добро – это было, конечно, мое собственное второе имя.

   – Индия Добро Кузнецова? Отличное имя для участника боев без правил, – высказался мой внутренний голос.

   – Самая та ситуация, – согласилась я. – Правил нет, деремся кто во что горазд, но я твердо рассчитываю на победу.

   – Ин-ка чем-пи-он! – проскандировал азартный внутренний.

   – Не сглазь, – попросила я.

   – Что ты бормочешь? – немного сердито спросила Трошкина.

   Мы уже подъехали к нужному дому. Пока Руперт, как настоящий джентльмен, расплачивался с таксистом, я вылезла из машины и огляделась.