Статус: бывшая

– Да чем тут поможешь! – по инерции крикнула женщина, но в следующее мгновение будто постарела лет на десять, осунулась и послушно опала на стул. – Прячется за вашей юбкой, да? Как и все они…

Тане понадобилось несколько минут, чтобы все-таки выудить из странной гостьи причину ее прихода. Странной – потому, что на обычных клиенток Байгозина она не походила совершенно. На курсы толпами валили те, кто еще хотел чего-то добиться в жизни, изменить себя, найти состоятельного мужчину. Не просто выйти из девок, а сразу перепрыгнуть в категорию статусных женщин. А эта… По ее лицу, по краске для волос со свекольным отливом и дешевой синтетической блузке, глядя на которую так и слышишь голос рыночной продавшицы: «Ой, ну как на вас шили!», Таня могла без навыков экстрасенса считать и наличие внуков, и шести соток с парником, и мужа, который на своей «ласточке» должен возить рассаду в этот самый парник. Подобные дамы скорее пойдут на концерт Стаса Михайлова или лекцию о пользе чайного гриба, чем к Байгозину. Так что она тут забыла – и чем Ник умудрился заочно ее разозлить?

– Моя дочь… – вздохнула женщина, вынула из сумки носовой платок и промокнула пот над губой и под крестиком, в том обгоревшем от однообразных декольте треугольнике, по которому, как по кругам древесины, можно безошибочно распознать возраст. – Она ходила на эту вашу… Ерундистику…

– И? – Таня с трудом удержала на лице вежливую улыбку.

– А то вы не знаете! Все! Как подменили! От мужа ушла, на семью… – На шее задрожала дряблая кожа. – Да как так можно-то? Судьбы людям ломать? А?!

Таня пока не услышала ничего конкретного, но чувствовала: женщина не просто не врет, но еще и с трудом держится, чтобы не расплакаться перед чужим человеком. На такой случай Байгозин никаких инструкций не давал, а блюсти кодекс стюардессы перед живыми эмоциями Тане казалось издевательством. И потому она молчала, не зная, как реагировать.

– Вот вы тут все сидите такие… Ага… А внука теперь мне поднимать? – Женщина снова начала заводиться, раскачивая децибелы. – Я не железная, я тридцать лет от звонка до звонка на швейном предприятии… Большего она достойна! А я? Сидит такая достойная, палец о палец не ударила! Этот ваш, – она ткнула пальцем в брошюру, – про олигархов ей насвистел. Каким олигархам-то она беременная сдалась?

– Мы обычно не рекомендуем замужним…

– Не рекомендуют они! Вы бы своему-то балаболу не рекомендовали лучше хрен свой из ширинки вываливать куда ни попадя!

– Послушайте, он ничего никуда не… – У Тани даже язык не повернулся повторить такое непотребство. – Он уважаемый человек, психолог…

– Хренолог! – отрезала ветеранша швейного цеха. – Так и знайте, я до прокуратуры дойду!

– Николай Артемович не мог никому советовать уйти от мужа! Тем более в положении!

– Так до встречи с вашим Артемовичем моя Катя и не была в положении! Устроился! Деньги стрижет, да еще и под юбки лезет! Да за такое его бы при Сталине… – Скандалистка изобразила ножницы.

– Вы что-то путаете. Я поговорю с Николаем Артемовичем, он все объяснит. И, уверена, посоветует вашей дочери помириться с мужем, хотя бы ради ребенка.

– Обрюхатил – и мирить?! Да вы за кого меня тут!.. – Капиллярная паутинка на щеках приобрела пурпурный оттенок.

– Женщина, отойдите в сторону. – Красков появился как нельзя вовремя, и Таня впервые не пожалела, что наняла его.

– Головорезов своих на меня натравливать?! Я в прессу! На телевидение! – После каждого слова женщина жадно глотала воздух. – На «Нельзя молчать»! И пусть берут у него ДНК!

– Сюда пройдемте. – Краскова, казалось, ничто не может выбить из колеи.

Даже если бы сейчас баламутка начала плеваться шаровыми молниями, он бы с той же пуленепробиваемой миной достал огнетушитель. Вел себя так, словно каждый день только и делает, что выводит из зданий особо буйных людей.

Когда в кабинете от незваной гостьи остался только флер духов «Парижанка», Таня нашла в себе силы заговорить снова:

– Ты ведь не думаешь, что прокуратура найдет здесь состав преступления?

В любой другой ситуации она бы и не подумала интересоваться, что там думает Красков, но сейчас тишина слишком давила на нее, а после обвинений где-то глубоко внутри остался неприятный осадок.

– Спать с чужими женами Уголовный кодекс не запрещает, – равнодушно изрек Красков.

– Да ну… Он не мог с ней спать!

Фраза прозвучала настолько неуверенно, что не убедила даже саму Таню.

– Это как-то касается нас?

– При чем здесь… Просто Ник так не поступает. И он… – Таня хотела было сказать «встречается со мной», но оправдываться перед Красковым? Нет. Она вообще ни перед кем не должна оправдываться, разве не этому ее учил Байгозин?