Статус: бывшая

И Таня отбросила. В тот день она готовилась к вечернему свиданию так тщательно, как другие собираются на награждение в Кремль. Отчего-то вдруг ей особенно сильно захотелось доказать и Нику, и самой себе, что она заслуживает его любви. Она – лучше других девушек, потому что они могут только фантазировать о таком мужчине, а у нее, у Тани, мечты становятся явью. И если бы Красков увидел ее сейчас, в этом утонченном маленьком черном платье, такую хрупкую – и вместе с тем элегантную и уверенную в себе, то не стал бы источать сарказм насчет похождений Ника. И пусть он не произнес вслух, что Таня – наивная простушка, которая верит в мужскую моногамность, но ведь подумал же! Наверняка подумал, в этом нет никаких сомнений. А все потому, что из-за офисного дресс-кода считал ее серой – ну, или рыжей – мышью, которая в рот заглядывает своему шефу и в упор не видит, что он спит с другими. Байгозин вот разглядел в ней нечто особенное, значит, это особенное и правда есть. И вместо того, чтобы изводить себя ревностью, надо радоваться, что он выбрал ее одну.

Ник даже позвонил ей аккурат в ту секунду, когда Таня о нем подумала. Спешно сунула ноги в туфли на каблуках, прижала локтем клатч – и только потом ответила на звонок, готовая уже кинуться к лифту, – Ник ведь, наверное, уже сидит внизу в такси и ждет ее.

– Все-все, бегу, – выпалила она, напоследок оглядев свое отражение в зеркале: перед свиданием это никогда не бывает лишним.

– Танечка, – Байгозин протянул это таким голосом, что Таня застыла в шаге от двери. – Видишь ли, тут такое дело… У меня изменились планы. Ты ведь еще не успела нарядиться?

– Не-е-ет, что ты. – Она прислонилась к стене и сбросила туфли, мгновенно потеряв десять сантиметров роста и все радужные надежды на вечер.

– Очень хорошо, что ты у меня такая копуша. Я бы предложил тебе сходить куда-нибудь поужинать одной, можно даже за мой счет, но раз уж ты все равно не готова… Отдыхай. Иногда очень полезно просто побыть в тишине, это дает тебе возможность заглянуть в себя.

И Таня заглянула. Потому что смотреть на себя снаружи ей уже не улыбалось. Увиденное не воодушевляло: где-то внутри обиженно дулась маленькая, никому не нужная девочка. Показывать кому-то еще, что она все еще существует, Таня не хотела. Ведь чем сильнее тебя жалеют окружающие, тем больше соблазн начать жалеть себя, а это прямой путь к депрессии и зажору. Поэтому, нацепив самое спокойное из своих лиц, Таня направилась на кухню к Люсе.

– Твой-то что, опять соскочил? – Люська облизнула палец, с которого дегустировала подливку, и сыпанула в кастрюлю еще перца.

Глядя на Танину соседку, можно было предположить, что она заядлый любитель мучного и сладкого, но Таня знала: это не так. С виду плюшево-зефирная, как дочка игрушечного медвежонка и советской куклы из стихов Барто, Люська была истинным поглотителем огня. По-другому Таня не могла назвать ту жидкую лаву, которую обычно готовила ее подруга. Кайенский перец, васаби и прочие порошки и приправы занимали целый кухонный шкаф. И порой Тане казалось, что если собрать их все в железный ящик, то вышла бы не хилая такая взрывчатка. Поэтому, когда Люська из вежливости предложила разделить трапезу, Таня молча мотнула головой.

– Значит, продинамил опять. Паскуда! – Люська плеснула красно-рыжее варево в тарелку.

– У него дела.

– Знаем мы такие дела, – Люська недвусмысленно похлопала ладонью по сжатому кулаку.

– Так про каждого можно сказать. Коля еще не давал мне повода сомневаться.

– Тю! Не давал он! Да он весь – один большой повод сомневаться. Говорю тебе: залезь к нему в телефон – и все! Ох, хорошо пошло, – последние слова относились уже не к Байгозину, а к мясному рагу.

Таню передернуло: и от рагу – раз уж самой Люсе хорошо пошло, то у простого смертного в желудке бы давно зияла выжженная дыра, – и от предложения. Лазить в чужих телефонах? Это как-то… Нет, есть люди, которые не гнушаются искать бесплатную еду в просрочке, списанной в супермаркете. Есть журналисты, которых не грызет совесть с пеной у рта продвигать пропартийную агитку. И есть жены, которые не просто самозабвенно копаются в мужниных гаджетах, взламывают аккаунты в соцсетях, пишут с фейков, чтобы проверить на верность, а под капот машины цепляют GPS-трекеры. Стать такой же? А что потом? По ночам лезть мужу в трусы и тайком брать мазок на весь спектр венерических болячек? Ревность – наркотик едва не сильнее остальных и вдвое опаснее, потому что для нее не нужен рецепт и ее не лечат в специальных диспансерах.

– Я уважаю его личное пространство. – Таня поджала губы.

– Ты даже говоришь как он! – с набитым ртом возмутилась Люська. – Задвигаешь всю это хренотень! Самой не противно?

– Я говорю не как он, а как правильно.

– Слушай сюда, Тандыр! – Люська со стуком бросила вилку на стол. – С мужиками надо просто: либо ты со мной, либо пошел топтать другую курицу. Не женился за четыре года? На кол его!

– Ты так рассуждаешь, как будто мужчины – какие-то…